Новелла "Улица Каталин" вышла в 1967 году, и отличается от более ранних произведений.
В ней внутренний монолог героинь, Ирэн и Генриэтты, перемежается с авторской речью, кроме того, присутствует мистика, которой не было в предыдущих новеллах.
На судьбах многих персонажей Сабо оставила свой след Вторая мировая война, но по судьбам героинь "Улицы Каталин" она прошлась катком, просто разрушив их мир. Три семьи, жившие рядом на улице Каталин, стали уже почти родными друг другу. Дети дружили друг с другом, когда подросли - влюблялись, мечтали о будущем, строили планы. Война уничтожила все мечты и планы. Один из персонажей погиб, другой попал в плен. Единственная еврейская семья была уничтожена Холокостом. Родителей Генриэтты увезли в неизвестном направлении, впрочем, можно предположить, куда увезли евреев в 1944-м и что с ними сталось дальше. Генриэтту же пытались спасти соседи, но из-за трагической случайности им это не удалось.
В итоге и сама улица Каталин исчезла - для них: дома забрала новая власть под дом престарелых.
"Между живыми и мертвыми разница лишь количественная и не столь уж значительная", пишет во вступлении Магда Сабо. И действительно, даже те, кто выжил - лишь тени самих себя, они живут в не вполне реальном мире воспоминаний и несбывшихся надежд. Собственно, мир выживших ненамного более реален, чем посмертное существование погибшей Генриэтты. Генриэтта может посещать мир живых и даже приобретать телесную форму, но ее не узнают. В мире мертвых она даже выстроила для себя собственную улицу Каталин, ту, которой уже нет. Живые же никак не могут вернуться в мир своего детства и молодости, хотя это единственное, чего бы им хотелось. Пережитый ужас, чувство вины, разочарование терзают их, и приспособиться к новой жизни на новом месте никому из них не удается.
Страшноватая книга, при этом завораживающая. Прочитав вступление, я поняла, что прочитаю обязательно:
"Старение протекает совсем по-иному, чем это изображают писатели; и подавно не похоже оно на то, как трактуется медицинской наукой.
Людей, живших на улице Каталин, ни литература, ни врачи не подготовили к той необычной резкости, с какой наступающая старость озарит пред ними темный, еле различимый коридор, которым шли они первые десятилетия своей жизни; не помогли им навести порядок в собственных воспоминаниях и страхах, изменить свои суждения и привычную шкалу ценностей. Они приняли к сведению, что придется считаться с определенными биологическими изменениями, когда тело их начнет свертывать свою деятельность и будет выполнять эту работу столь же тщательно, как с момента зачатия готовило их к предстоящим обязанностям: примирились они и с тем, что изменится их внешность, ослабнут органы чувств, вместе с нестойкими внешними формами другими станут их вкусы, и, пожалуй, привычки и требованья; сами они сделаются либо прожорливей, либо вовсе потеряют аппетит: ими овладеет боязнь, возможно, даже мнительность: то, что в молодости казалось им раз навсегда заведенным и само собой разумеющимся, как жизнь - факт сна и пищеварения, - теперь тоже может оказаться под сомнением. Никто не сказал им, что утрата молодости страшна не тем, что с нею уходит, а тем, что приходит взамен. Не мудрость, не безмятежность, не трезвость и не покой. Осознание разрушенного Целого.
Они вдруг заметили, что старение вспороло их прошлое, которое в юношеские и относительно молодые годы казалось таким круглым и цельным: целое распалось на части, в нем было все то, что случилось с ними до сегодняшнего дня, хотя и в ином виде. Пространство распалось на места происшествий, время на даты, события на отдельные эпизоды, и жители улицы Каталин поняли наконец что из всего, что составляло их жизнь, лишь одно-два места, несколько дат да два-три эпизода действительно что-то значили, а все остальное служило лишь прокладкой для хрупкого бытия, подобно тому как в сундук, приготовленный для дальней дороги, кладут стружку, чтобы смягчать удары, которые могли бы повредить содержимому,
Теперь они уже знали, что между живыми и мертвыми разница лишь количественная и не столь уж значительная; знали и то, что каждому человеку дано встретить в жизни лишь одно существо, чье имя может сорваться с его уст в предсмертное мгновение."
