Я воображаю восторг мастеров, да и рядовых заводчан, когда в цех притаскивают подростков, и этих подростков надо обучать плюс одновременно план гнать. Но наиболее актуальны для меня всё-таки взаимоотношения гендерные. Так, например, школьнички поняли необходимость производительного труда и теперь третируют мам-домохозяек: "Выходите на работу, иждивенки!" И их поддерживают отцы: "В самом деле, говорю жене, не может ведь тебя одно домашнее хозяйство устраивать". Она ещё больше разобиделась. "Если не хочешь, чтобы я был на твоём иждивении, так и скажи". После этих слов я готов был пойти на попятный. Галка не дала... В общем-то понимаю, что права дочка. Сам ведь не раз так думал. Молодая, здоровая - и вдруг знать ничего не хочет кроме кухни да нас двоих.
Как дальше развивалась ситуация?
Сколько времени уже прошло, а мама так и не разговаривает со мной. Ни со мной, ни с папой. Сделает всё что надо, уберёт, постирает, на стол поставит и молчит. [...] Разве это мне или папе надо, чтобы она работала. И Алёша говорит: когда женщина не работает, она мещанкой становится. Ну. если большая семья, если дети маленькие... А так что же...
Меня зачаровало это сочетание: Сделает всё что надо, уберёт, постирает, на стол поставит и одновременно не работает. Да, репродуктивный труд не признавался в СССР равным продуктивному.
Вообще отношение к женщинам как ко второму сорту очень заметно даже среди положительных героев. Для примера, один из десятиклассников, чуть не похлопывая по плечу собственную классную руководительницу, выдаёт ей такую тираду:
- Пока не научитесь [играть в футбол]? Ну что вы. Где вам научиться. Это не женского ума дело. А понимать игру, разбираться в ней, "болеть" за неё вы должны обязательно. - И успокоительно добавляет: - Не огорчайтесь. Мы вас научим.
И учительница пропускает мимо ушей такое вопиющее нарушение субординации. Более того:
Я потрясена его педагогической чуткостью и покорно подтверждаю:
- Правильно, Саша. Абсолютно правильно.
А вот коллизия из области педагогики: молодой мастер терроризирует ученицу своими придирками. Но, кто б мог сомневаться, у него есть извинение. В своё время этот мастер дружил с девушкой, а её папа-полковник отказал ему от дома: фи, всего-навсего рабочий, не пара нашей деточке. При чём же тут ученица? Очень даже при чём. Она тоже дочь офицера. И на мстительного мастера никто ничем не воздействует. Всё в порядке. Его начальник открытым текстом говорит: "Да разве Галя ваша меня сейчас волнует. Не Галя, Алёшка! За Алёшу мне больно. Не прошла, значит, у него эта обида. А Галя ваша что?" Сама ученица, услышав эту историю, начинает защищать бедного Алёшу, и из искры мелких издевательств возгорается пламя любви. Весьма достоверно психологически, кстати. В лучших традициях стокгольмского синдрома.
Но окончательно я опешила, когда "плохой хороший хулиган" Друян из нелепого озорства испортил зубилом ценные детали. Испортил он их в присутствии одноклассницы Наташи, в которую влюблён. Проверял таким образом её чувства: побежит ябедничать - значит, подлая предательница. Значит, не любит. Наташа ябедничать не побежала. Внимание, детали очень ценные, цех штрафовали, всех лишили премии. Ещё совсем недавно это называлось "вредительство" и каралось вплоть до высшей меры. Но дело вышло на чистую воду. Собирают комсомольское собрание. Кого будут прорабатывать? Друяна? Что его воспитывать, Друян и есть Друян. Попадёт Наташе: как посмела не настучать? Диалог учительницы и комсорга:
- К тому же я не против, чтобы Наташе покрепче от них досталось.
Я смотрю на него вопросительно. Он улыбается:
- Так ведь чем больше попадёт Наташе, тем неприятнее будет Друяну.
- Вы думаете?
- Я уверен.
- Значит, для пользы Друяна вы согласны отдать на заклание Наташу?
- Готов! Хотя почему это я готов? Она сама выбрала этот путь.
Комментарии излишни. Да, в советской конституции было законодательно закреплено равноправие полов. Но конституции оказалось, как мы видим, недостаточно.
