Флер Йегги (Fleur Jaeggy) - швейцарская писательница, пишущая по-итальянски.
Она не любит давать интервью, фотографироваться, сторонится всякой публичности. О ее личной жизни известно совсем немного.
Родилась в семье итальянки и немецкоязычного швейцарца в 1940. Закончив учиться в Швейцарии, она переехала в Рим. С 1958 работала фотомоделью, в это же время начала писать. Дружила с Иосифом Бродским, Ингеборг Бахман и Томасом Бернхардом.
Роман "Счастливые несчастливые годы" был удостоен премии Багутта в 1990 году и премии Боккаччо в 1994 году.
Год издания: 2006
Издательство: Текст
Серия: Первый ряд
Аннотация: "Впервые в России выходит самый нашумевший роман современной швейцарской писательницы Флер Йегги. Это история девочки из состоятельной семьи, которая учится в частной школе. Замкнутую жизнь, без привычной раньше пестроты и веселья, воспринимает как трагедию. Но вот в школе появляется новая ученица, и острота и богатство возникших чувств делают эти годы незабываемыми.
Недаром Иосиф Бродский писал об этом романе: "Читаешь четыре часа, а вспоминаешь всю жизнь"."
Рецензии: (спойлеры!)
" Разве девушки, чьи лица мы выхватываем на старых фотографиях среди совершенно чужих физиономий, — разве они не могут быть нашими прабабушками? По крайней мере, так кажется нам, проведшим лучшие годы в интернатах. Глядя на эти лица, мы узнаем сестер. В них чувствуется что-то родное: вероятно, это проявление культа мертвых. Все эти девушки, которых мы знали, запечатлелись в нашей памяти, а значит, воспроизвели себя, вернулись в этот мир, дав потомство после смерти.
Дело в том, что я знала, чем эта книга закончится. Единственная рецензия на сайте (впрочем, очень хорошая) меня заинтересовала, но и предупредила.
Поэтому я судорожно искала подтверждения. И не находила. Искала и не находила. А потом всё осветилось, и даже если учесть, что эта изюминка безумия уже была мною надкушена с самого начала, всё равно ударило наотмашь.
Это воспоминания о долгих годах жизни в частном пансионе. Учёба, скудность быта и мысли, праздность, тоска, изоляция. Девочки ходят парами, складывают пуловеры ровными рядами, чтобы развеяться можно посетить кофейню на территории пансиона.
Всё как будто замерло в предвкушении той, настоящей жизни, которая наступит после пансиона. Жизнь начинается в восемнадцать, а пока это ровненькие ряды присыпанных пылью зомби. Впрочем, их учат готовить и вести хозяйство. Хозяйственные зомби, которым совершенно нечего положить в тайный ящик и запереть.
У главной героини нет имени. Нет динамики, нет интересов, она часто думает о смерти, смерть - это что-то такое, о чём здесь мечтают
О чем думают девушки? По крайней мере половина из них мечтает о смерти, о храме и о красивых платьях.
Она боготворит Фредерику - яркую, умную, иную девушку, это сродни заискиванию перед более сильным врагом, и в то же время это и мучительная любовь, свойственная совсем юным и одиноким.
Я до сих пор пытаюсь понять, что это было - где реальные воспоминания, а где - сумеречная грёза, была ли Фредерика, была ли сама рассказчица? И даже последняя фраза точки не ставит."
"Некоторые книги приходят к вам случайно, а другие ждёшь, чтиаешь о них отзывы, проглатываешь, потом перечитывешь медленно, с закладками, делишься с друзьями. Хочу поделиться с вами книгой, которую прочитала "по совету" И. Бродского, который восторженно отзываясь об этой книге отмечал мастерство психологизма автора.
Флер Йегги - швейцарская писательница, которая пишет по итальянски. Она пишет просто, особенно останавливаясь на деталях быта девочек, лучшие годы своей жизни проведших в стенах монастырской школы, за стенами, вне свободы, без общения с близкими людьми.
Повествование идет от лица главной героини, которая, теперь уже став взрослой женщиной, вспоминает о пансионе, где провела все всоё детство и отрочество с восьми до семнадцати лет. В годы, когда разворачивается действие, ей четырнадцать, время первой любви, желания свободы, стремление к выражению собственной индивидуальности. А здесь форма, одинково сложенные стопочками вещи, одинаковые кровати... Правда, есть возможность запереть какие-то вещицы на ключ ("Ключ - это символ"), но у героини нет прошлого, а значит, нет и секретов. Так и живет она однообразно и скучно, буквально изнывая от нее, ведь "скука у детей - не что иное, как выражение отчаяния", но тут появляется Фредерика - девушка-тайна, в отличие от остальных неразговорчивая, стремящаяся к порядку во всем, прекрасно играющая на фортепиано, одевающаяся не так, как все, а главное, она первый год в пансионе. Пытаясь разгадать тайну Фредерики героиня буквально влюбляется в нее, стремится подражать ей во всем, становится для нее в пансионе самым близким человеком, но только в пансионе... Фредерика исчезает из жизни воспитаниц так же неожиданно, как и появляется, а жизнь идет. После пансиона будет высшая школа, где должны научить вести домашнее хозяйство, но у тебя никогда не было дома, и тебе все равно. Ты ищешь подругу детства. Фредерику, которая всегда одна: она и ее безумие. Которе будет ее преследовать до конца жизни.
Финал абсолютно неожиданный: [Spoiler (click to open)]героиня пытается найти дорогу в своё детство, но путь ей закрыт. Оказывается в этой местности никогда не было пансиона, это была лечебница для слепых..."
"При прочтении этой книги меня не покидала мысль: "А здорова ли автор?". Такой бред нести!
О чём думают девушки? По крайней мере половина из них мечтает о смерти, о храме и о красивых платьях.
Прошу тех, кто прочтёт мой отзыв ответить, мечтаете ли вы о смерти? Возможно, ответят "да" только представители субкультур - эмо и готы. Монашками, я думаю, мечтают стать тоже единицы. А красивые платья - не мечта, а необходимость любой девушки - это не предмет мечтаний!
Я не нашла ни одной умной мысли, ни идеи, ради которой сей опус был намалёван! Сюжет: в пансионе для девочек одна из них благоговеет перед другой - более красивой, элегантной, умной и подражает ей.[Spoiler (click to open)] Затем эта умница и красавица сходит с ума и [Spoiler (click to open)]пытается убить свою мать. Всё! Какова мораль, и вообще можно ли рассуждать о морали, если мы имеем дело с психической болезнью?"
"Благодаря радушному спойлеру в одной из рецензий, главная интрига была раскрыта.
Я заранее злилась, представляя, как сильно могла удивить, завидовала непосвященным. Почему то решила, что без нее главная прелесть книги загублена и законсервированная жизнь в замкнутом пространстве будь то пансион или тюрьма, будет не интересна.
Осталось разве что воспринимать происходящее тактильно и искать зарубки. Нашла только одну и то притянутую за уши.
Девочки, как механические куклы, выполняют нехитрые и повторяющиеся действия.
Маются от учебы, которая дается не всем, от бесполезной информации, от огромного количества времени, которое не на что потратить. Кто то скучает по родным и вяло ждет возвращения домой, а кто то и не знает, какая она жизнь за пределами, а если и знал, то почти забыл.
Они очень серьезно относятся к аккуратно сложенным свитерам, к редким письмам и открыткам, ведь другого имущества нет. Чтобы хоть как то скрасить безсобытийное существование, стремятся и отвергают обожание, идеализируют таких же невзрачных куколок, жадно ловят каждый вздох и вгляд. Незначительные проявления внимания, робкая взаимность, все обрывается так внезапно, что запечатлеется в памяти на долгие годы.
Последние строки все равно удивили и появилось множество вопросов, которые после неторопливого повествования, были очень кстати."
"Удивительнейшая книга на самом деле. Тот слог, который не испортит даже самый плохой переводчик. Слова словно музыка свежего шелестящего ручья. Ручья, текущего рядом с тяжелым могильным камнем.
Безымянной героине четырнадцать, из них шесть лет она провела в женских закрытых пансионах. Сейчас волей судьбы и волей родителей, не живущих вместе, она проводит свою жизнь в женской школе в кантоне Аппенцель. Девочка плохо учится, не собрана, и все ее развлечения - укладывать пуловеры в ряд по цветам. Но тут в пансион приезжает новая ученица - Фредерика...
"Счастливые несчастливые годы" - это самое настоящее порно при полном отсутствии каких-либо прикосновений. Жестокая, честная, но при этом каждой строчкой чувственная книга. Концентрат рефлексии. Выжигающий холод ровного текста убивает совершенно. На глазах в совсем маленькой книге разворачивается трагедия не одной и не двух девочек - трагедия многих детей, которые вынуждены были все свое детство и юность провести, приседая в книксенах перед грузной директрисой с поросячьими глазками. Лишенные как таковой связи с окружающим миром, они выстраивают свою собственную страну со своим собственным политическим строем. Они находят себе "рабынь" и "покровительниц", влюбляются друг в друга и объявляют себя парами. Вышколенные, правильные девочки, которые мечтают только "о смерти, храмах и красивых платьях".
Йегги Флер даже не подарила девочке имя: все они одинаковы, все - бледные тени с приклеенными улыбками, приседающие в книксенах, танцующие чечетку, больные туберкулезом, все они разные до умопомрачения, но при это удивительно одинаковы в самой сути.
Фредерика немного другого разлива, но при этом и она - выдуманная, концентрированная, результат сотворения из нее кумира.
А был ли вообще пансион? И было ли все это?Не ответит и последняя страница.
Удивительная книга! И какой поразительный роскошный слог!"
"И снова кляну себя за то, что взялась за такую книгу в такой обстановке: читала, засыпая, в перерывах между занятиями, скользила взглядом по строчкам, допивая с утра чай, - тут уж не до погружения в атмосферу. А атмосфера тут, опять же - едва ли не самое главное: без погружения в нее - не вникнешь по-настоящему и в повесть, и эта странная история без конца и без начала так и останется всего лишь странной историей. Зыбкое, на грани реальности существование в стенах пансиона, реальность которого тоже оказывается под сомнением; изнывающие от тоски девочки-зомби - нераспустившиеся бутоны, прозревающие в расцвете - увядание и гниение, ибо, поднявшись на вершину, следующий шаг можно сделать только вниз, и все же жадно жаждущие этого рокового расцвета, потому что мечты о смерти занимают в мыслях девушек не меньше места, нежели мечты о красивых платьях. Напомнило немного "Пикник у Висячей скалы" - если бы только перенести действие из пыщущей первобытным буйством цветения Австралии в холодные стеклянные Альпы. Удивляешься, когда узнаешь (вспоминаешь), что "Счастливые несчастливые годы" были написаны на итальянском; Италия как-то по инерции вызывает ассоциации с жарой, солнцем, музыкой (о, стереотипы!) - так, скорее, пишут иногда французы, иногда скандинавы.
Фредерика, неотгаданный объект желания главной героини, является в этот замкнутый мортидный мирок вестницей мира другого и остается такой до самого конца: даже погребенная в холодной парижской комнатке с одной ей слышными голосами мертвецов спустя годы после пансиона, даже сидящая с затуманенным взглядом в гостиной, которая едва не погибла от ее рук - спустя еще годы. Ее образ оказался для меня удивительно знакомым: где, на каких страницах я встречалась с ней раньше? "Нигилистка", "подающая надежды пианистка", девушка-греза - не по-грезовому рассудочная и холодная, как плотно сложенные стопки белья в шкафчиках пансионерок, как туго затянутые на юных талиях пояса - чужая в пансионе, она становится его олицетворением, призраком ушедшего, но не утратившего своей власти над тобой детства. И странный, рушащий все возможные построения финал оказывается здесь единственно логичным и возможным - хотя при этом ничего и не проясняет."