Издательство "Corpus", 2013
Начну с признания: я ярая фанатка Елены Костюкович. Со школьных лет, шмыгая носом от обожания, я вгрызалась в тома Умберто Эко, и были они мне воздушно легки, потому что их переводила Костюкович. Поваренную книгу, ею написанную, я затвердила наизусть, и на моей кухне происходят все описанные там операции, кроме избиения осьминога. "Цвингер" я схватила с полки книжного едва ль не в день выхода.
И полтора года талмуд стоял на полке, устрашая своей 750-страничной толщиной.
"Мне хотелось создать такой тип книги, в который читателя затягивает, как в аэродинамическую трубу, и начинает мотать, туда и сюда. Мне хотелось утомить читателя, замотать его до такой степени, до которой замотан герой", - говорит писательница в интервью, и чёрт побери, ей это удалось. В 9 дней укладывается всё действие "Цвингера", 9 дней я читала, и голова шла кругом. Слишком много всего. Тайн, воспоминаний, вариантов и подвариантов, включая откровенную брехню, теорий заговора и просто заговоров, без теории, преступлений без наказаний и наказаний без преступлений. И второе: главгерой для книги мелковат. Он стоит на плечах гигантов: своего доблестного деда, который на руках вынес из подвала Сикстинскую Мадонну, своего дяди Лёдика, даровитого словесника, чьим прототипом стал В. Некрасов, потрясающей старухи Ираиды, викинга-отчима и несгибаемой матери Лючии, сиречь Светлая, бабушки Леры - Лиоры, сиречь Мне-Свет, которая даже умирала щедро и великодушно... Они - титаны, а он - так, "богатыри - не мы". Выпить, закусить, поболтать о высоком и опять закусить. Не выдерживает Виктор Земан, Викочка, тяжести своих именитых предков, и в определённые минуты сам осознаёт, что по сути является придатком к их архивам.
Что оказалось про меня и по мою душу:
1.Перебирая дедовы документы, Виктор неожиданно наталкивается на изложение событий с точки зрения немецкого солдата, написанное почерком деда. И мгновенный ужас: он служил у немцев! Хотя этого не могло быть, и разгадка на поверхности: Семен Жалусский записал рассказ военнопленного. Уф! выдыхает. А я очень понимаю тех, кто не хочет копаться в истории своего рода, - не дай Бог чего-нибудь накопаешь. Вот придут ко мне и скажут: Ольга, твой прадедушка - полицай, и что же? Вы будете смеяться, но я сидела, трясясь от страха, и перебирала родичей, пока мама не посмеялась надо мной, сказав, что дети или племянники полицая не смогли бы сделать карьеру в армии. Уф! выдыхаю.
2.Виктор на протяжении большей части книги безнадежно влюблён в некую Наталию, чьи разводные дрязги, отношения с маленьким сыном и милые причуды - существенная часть его бытия. Внезапно (спойлерище!) он встечает свою прежнюю любовь, и с этого момента Наталия забыта, любовь сброшена с плеч, как шуба при потеплении. Да уж, в знании мужчин Костюкович не отказать
3.Тут без комментариев:
Нас было три женщины постарше, кому за тридцать. И две молодые по восемнадцать лет под дровами. Такая шла фура дров, в середине выдолблено, дышали в щелку. И нам пришлось просидеть на корточках в темноте восемь суток с половиной. Мы заплатили по тысяче триста долларов каждая за эту перевозку двум мужчинам. Когда стоянки были, то некоторых женщин вмертвую вынимали, вытаскивали, те в отключке, мужчины раскачивали и прямо кидали на мягкие кочки в лесу, качали за руки и ноги. Я как увидела, испугалась! А оказалось, что нам еще везло. Я знала одних других двух женщин, они уже вернулись, второй раз ехали, так рассказывали — ну вы сидели в дровах, вам разве плохо? А нас, говорят, переправляли через границу в моторе…
— В моторе невозможно…
— А в ямке, рядом с мотором грузовика огромного, деревянную стеночку вставили, расширили немного под капотом пространство, так у одной такие ожоги на ногах образовались, ожоги такие, что шрамы на всю жизнь, а не кричала она потому, что сомлела сразу.
Последний из титанов, могучий Бэр, напоминающий библейского Самсона, покинет страницы в финале. Обычные люди сядут парочкой под оливами и встретят рассвет за бутылкой вина. "Бумага сама не заговорит. Рукописи, они не горят. Но они не говорят. Рукописи не говорят. Они лежат. И поэтому огромное значение случайности", - Е. Костюкович, из интервью.
А вы исследовали свой род, свою семью?