Дневник 1926 года. Девчачья дружба. - Театр Дурова в провинции. - Когнитивный диссонанс между полами

Итак, в украинском городе Умани, который был основан ещё в XVII веке, живёт шестнадцатилетняя девочка Олена. По-украински "о" не редуцируется, произносится отчётливо; "л" не смягчается, имя произносится как "Олэна". Папа Олены хотел построить большой дом из кирпича, но успел возвести только глинобитный флигель - дальше случилась революция. В этом аккуратном, всегда чисто побеленном домике пять комнат, две большие кухни с печами и кладовая. Есть шикарный погреб (льох) во дворе, с земляными стрельчатыми сводами, в которых проскальзывает что-то готическое. Вокруг дома посажен сад, который позже разрастётся и зашумит, а пока - только тощие, утленькие деревца, луково-помидорные гряды и непременный укроп, который самосевом распространяется повсюду. Расположено всё это великолепие на улице, носящей имя Пушкина, правда, называлась ли улица так в 1926 году, я не знаю.


Живёт семья (папа, мама и четыре дочки) чистенько, но, в общем, небогато. Считается, что работает только папа (он что-то вроде метрдотеля в ресторане), а мама так, развлекается время от времени работой прачки, за что папа, приняв на грудь, попрекает её куском и ехидно называет "мадам княжна".

Девочки ходят в школу. Что это была за школа, мне пока не удалось выяснить, но, видимо, ближайшая к улице им. Пушкина. При школе был интернат. Там жили дети, оставшиеся сиротами - ведь совсем ещё недавно громыхала гражданская война, либо те, кого родители по каким-то причинам не могли прокормить.

У Олены есть подружка Галя. Галя - это дочь учителя математики. Зовут его Михаил Михайлович, но все за глаза любовно именуют, разумеется Мих-Михом. Не знаю, был ли Мих-Мих дворянских кровей, но вот матушка Гали, кажется, была. Именно поэтому Олена сетует на то, что Галя не поймёт её домашних дел, а также в некоторых записях ядовито проходится по происхождению подруги. В то же время она очень болезненно относится к тому, что Галя может предпочесть её общество чьему-то ещё.

Будучи сама из простой семьи, Оленка очень тянется в просвещённую среду. В семье учителя ей дают читать книги, Мих-Мих разговаривает с ней о том, чего так жадно ищет её душа. А она ищет знаний, какой-то другой жизни, не той, мещанской, которую проживают её родители.

Но, разумеется, от юных томлений сердца и плоти девочка также несвободна. И, несмотря на то, что она упорно считает себя некрасивой, мальчики ею очень даже интересуются. Это порождает свои маленькие драмы.

* * *

Принципы публикации текста

Информантка писала не всегда абсолютно грамотно - с точки зрения носителей современных русского и украинского языков. Во-первых, за почти 90 лет изменились нормы орфографии и пунктуации как в украинском, так и русском. Во-вторых, торопясь записать свои впечатления, она делала ошибки. Копируя текст в файлы я, как и полагается для публикации источников, сохраняю орфографию и пунктуацию автора. Но для блога я её исправляю для большего удобства читателя, чтобы глаз не спотыкался на пропущенных запятых или неправильно написанной частице "не". Украинский текст я правлю меньше - в основном вставляю запятые, потому что не очень уверена в своих познаниях в языке.

8 червня 1926 року.

Сьогоднi Галя каже менi: давай писати щоденники. Я хочу спробовати може на цей раз не кину свого щоденника як два попереднiх. Справдi дуже цiкаво прочитати своï думки, погляди, вiдношення до людей та иньше по протязi деякого часу. Так що я з сьогоднiшнього дня починаю писати щоденника.
Сьогоднi вечiром Галя була у театрi. Виступав Дуров и трупа тварин. Увесь вечiр вона просила мене пiти з нею, але я вiдмовлялась тим, що грошей не має, що треба переписувати хемiю та ботанику. Вона рахує, що причини не важлливi. Я iï нiчого не сказала про те, що моï домашнi справи дуже кепськi, бо вона все рiвно цього не зрозумiє.

Коли ми йшли в робiтничий клуб та за квитками, вона менi сказала: «Пойду душу отведу к Жене Цуповой (неустановленная личность – МГ)». О, як би вона знала як боляче вiдiзвались ïï слова в моïй душi. Я яскрявiще (sic! -- МГ) нiж коли небудь побачила, як низько вона мене ставит, як мало розумiє i як кепсько цiнить мою дружбу. Може вона сказала те з метою мене уразити, а може i цiльком правдиво. Галя купила квитки, пiшла зо мною до клубу i на рештi зайшла в iнтернат за бiноклем, бо бажала краще бачити мишей та крис, що мали виступати на сценi. Бiнокля нi у кого не знайшлося.

Козак (неустановленная личность – МГ) хотiв прочитати менi свою предмову що до рецензiï про вiршi «Соняшний клярнетик» (sic!) Тичини. Але потiм розсердився на мене за те що я сказала, що бачила як вiн дивився в бiнокль з другого берега пiд час нашого купанья на жiночому березi. Розлютовався i сказав що не буде бiльше балакати. Не буде, то й не треба. Я ж перша нi за що не заговорю.

Перевод:

8 июня 1926 года

Сегодня Галя говорит мне: давай писать дневники? Я хочу попробовать: может, на сей раз не брошу свой дневник, как два предыдущих. Вправду очень интересно прочитать про свои мысли, взгляды, отношения с людьми и прочее по прошествии некоторого времени. Так что с сегодняшнего дня начинаю писать дневник.

Сегодня вечером Галя была в театре. Выступал Дуров и труппа животных. Весь вечер она просила меня пойти с нею, но я отговаривалась тем, что денег нет, что надо переписывать химию и ботанику. Она считает, что причины неважные. Я ей не сказала, что домашние мои дела очень плохи, всё равно она этого не поймёт.

Когда мы шли в рабочий клуб и за билетами, она сказала мне: «Пойду душу отведу к Жене Цуповой ((неустановленная личность – МГ)». О, знала бы она, как болезненно отозвались её слова в моей душе. Я яснее чем когда-либо увидела, как низко она меня ставит, как мало понимает и как скверно ценит мою дружбу. Может, она сказала это с целью меня уязвить, а может, и совершенно правдиво. Галя купила билеты, пошла со мной в клуб и напоследок зашла в интернат за биноклем, так как желала лучше видеть мышей и крыс, которые должны были выступать на сцене. Бинокля ни у кого не нашлось.

Козак (неустановленная личность – МГ) хотел мне прочитать своё предисловие к рецензии на стихи «Солнечный кларнетик» Тычины. Но потом рассердился на меня за то, что я сказала, что видела, как он смотрел в бинокль с другого берега, когда мы купались на женском берегу. Рассвирепел и сказал, что не будет больше разговаривать. Не будет – и не надо. Я же первая ни за что не заговорю.

Комментарий:

Итак, что можно узнать из этого короткого текста?

1. В провинции в тот год выступал дрессировщик Дуров со своими животными. О котором Дурове идёт речь? Хронологически подходят двое: Анатолий Анатольевич Дуров, который в 1926 году как раз переехал в Таганрог (1887 - 1928) и его дядя, Владимир Леонидович (1863 - 1934). В тексте упоминаются мыши и крысы, а у В.Л. Дурова как раз был номер "мышиная железная дорога". Так что велика вероятность, что в июне 1926 года в Умань приезжал именно он.

2. Сборник Павла Тычины, на который написал рецензию незадачливый Козак, назывался по-украински "Соняшнi кларнети" ("Солнечные кларнеты", 1918 г.). Почитать по-украински можно по ссылке, а вот русских переводов этого сборника я в сети не нашла, хотя пишут, что они были! Между прочим, благодаря дневнику узнала, что ранний Тычина писал очень даже хорошие стихи.

3. Общественная благопристойность, как видим, требовала раздельного пляжного отдыха мужчин и женщин, даже несмотря на то, что все плавали в купальных костюмах. Где были эти берега Ж и М? Скорее всего, в самом популярном в то время месте для водных утех: на каком-то из прудов дендропарка Софиевка. В конце 60-х и вплоть до конца 80-х в этих прудах купание было запрещено. На стайки мальчишек, которые кое-где на Верхнем пруду нарушали запрет, администрация обычно закрывала глаза, а взрослые в воду как-то не лезли. Возле фонтана "Змея" в Нижнем пруду пловцы были немыслимы - их телами портился бы весь вид. Но мама рассказывала, что ещё в конце сороковых молодёжь вовсю ходила в Софиевку купаться на пруды. При этом при наступлении темноты и девочки, и мальчики поступали как те гвадалквивирские купальщицы у Мериме. Все стягивали с себя мокрые трусы, купальники и плавали нагишом. Естественно, что для обнажения девочки и мальчики расходились по разным участкам берега. Не знаю, был ли гвадалквивирский обычай в ходу в Умани 1926 года, но если берега были разделены, то не исключена и такая возможность. Однако по тем временам подглядывать даже за девчонками в купальниках - это было смело, очень смело. И почти непристойно.


This entry was originally posted at http://maria-gorynceva.dreamwidth.org/64194.html. Please comment there using OpenID.