А в марте 1936 года о львёнке — точнее, уже почти годовалой львице — написала газета «Известия». В коммунальную квартиру по тому самому адресу Большая Дмитровка, 16, проник вор. Хозяев дома не оказалось, вор спокойно осматривал комнату за комнатой, как вдруг оторопел: перед ним «с грозным рыком» стояла львица. Вор попятился к выходу, но зверь преградил ему путь. Он залез на стол, львица — за ним. Тогда вор забрался на высокий шкаф. Львица осталась рядом, сторожить. Спуститься вниз вор решился только после приезда милиции. Львица ни его, ни сотрудников не тронула.
[***]
Архив Чаплиной сохранился не полностью: писательница сожгла часть бумаг. Максим предполагает, что она поступила так, посмотрев на одинокую пожилую родственницу, которая не хотела, чтобы после смерти ее вещи оказались на помойке. «Каждый имеет право распоряжаться своими бумагами. Вера Васильевна до самых последних лет была достаточно твердым человеком, то есть что она для себя решала, то и делала. Да, что-то пошло в огонь, но далеко не все», — говорит Максим. И после паузы добавляет: «Она была осторожным человеком».
[***]
«Площадку молодняка» Вера Чаплина создала в 1933 году. Ей было 25 лет, и, как многие кюбзовцы, после занятий в кружке она осталась работать в зоопарке. Площадка была ее первым экспериментом; в нём её поддержал дядя Петя.
Работал своеобразный детский сад сезонно: с мая по октябрь. В основном в него принимали зверят, которых отказалась кормить мать и для которых нахождение со взрослыми было небезопасно — бывало, что самки съедали своих детенышей или затаскивали их до смерти. Также на площадку поступали зверьки, которых в зоопарк приносили охотники, летчики-полярники и посетители.
via замечательное сообщество
vchaplina_arhivИ, всё-таки не утерплю, немного мыслей по поводу. Когда сообщество ещё только начиналось, мне попался довольно возмущённый отзыв в жанре «совсем обалдели эти феминистки». Феминистки, то есть мы, обалдели потому, что смели утверждать, будто бы произведения женского авторства замалчиваются, не получают достаточно внимания, начиная даже со школьной программы. Что касается меня, я училась в советской школе — горячилась рецензентка — и у нас ничего не замалчивалось, напротив: у нас были поэзия Агнии Барто, Елены Благининой, Зинаиды Александровой, замечательные книги Зои Воскресенской, Веры Чаплиной, Ольги Перовской, Лидии Будогоской! А я про себя задумалась: ну, хорошо, книги-то у нас были. А что мы знали о тех, кто эти книги писали? О той же Будогоской, например, вот уж у кого судьба достойна приключенческого романа... Почему не переиздавали Перовскую, я уже рассказывала: с точки зрения председателя Союза писателей СССР, она должна была умереть в оккупации. Но вот не умерла, такая незадача. Рассказы Чаплиной, та же «Кинули», «Обыкновенная кошка», «Фомка-белый медвежонок», у нас были в школьной программе. Но обстоятельства ухода Веры Васильевны из Московского зоопарка, запрет на упоминание её имени, отрезанные фотографии в путеводителе — об этом я узнала только из ЖЖ-архива Чаплиной. И даже вообразить себе не могла, что с таким неуместным энтузиазмом будут вытравлять из истории Зоопарка писательницу, которая его на весь мир прославила. Очень показательная ситуация. Даже поучительная.