— Слишком формалистично, коллега. Простота и благороднее, и не устаревает.
Более десяти лет Ханна Кралль проработала в ежедневной газете «Жице Варшавы», а затем перешла в еженедельник «Политика» [Polityka], который называли «самым интересным журналом от Эльбы до Владивостока». Его тогдашний редактор Мечислав Раковский собрал у себя в редакции лучших из лучших. О Ханне Кралль он вспоминал: У неё был необыкновенный талант и интерес к непопулярным темам.Прекрасно знавшая русский язык, горячо любящая Чехова и Бабеля, молодая журналистка была направлена в качестве собственной корреспондентки «Политики» в Москву. по следам этой пятилетней трудовой командировки она создала книгу очерков «К востоку от Арбата» [Na wschód od Arbatu, 1972], ставшую в Польше бестселлером. СССР предстаёт не в плакатном образе, а в ореоле повседневных, понятных проблем. Читается на ура даже сейчас. Академгородок в Новосибирске. Одесское путешествие по следам Бени Крика. Обувной магазин и дефицит лакированных туфель. Дискуссия в литературном кружке, темпераментное обсуждение спектакля по пьесе Ануя «Жаворонок». Интервью с Борисом Спасским в шахматном клубе. Глухая сибирская деревня, где потомки переселенцев сохраняют польский язык и культуру.
Я держу хлеб, который перед уходом сунула мне Наталья.
— Зачем? — говорю я. Я в Иркутске поем.
— Бери, бери. В дороге всегда надо иметь кусок хлеба...
Я была под таким впечатлением, что разыскала в библиотеке монографию о сибирских поляках. Женского авторства. Ко второму изданию очерков Кралль написала дополнительный рассказ о неком учёном и двух его жёнах: законной и лагерной. В русское издание [Текст, 2018] он тоже вошёл, как и предисловие М. Щигела, где объясняется, что популярность «К востоку от Арбата» объясняется огромной фигой в кармане корреспондентки. Так, Спасский в интервью говорит: В шахматах есть всё. Тот, кто любит выигрывать, а в жизни никакой выигрыш ему не светит, может наконец-то одержать победу... В шахматах у нас есть свобода решения. Из этого Щигел делает вывод, что нигде более в Советском Союзе свободы решения не было, поэтому шахматный бум и возник. Возможно, повторяется история с Виславой Шимборской и стихотворением о снежном человеке.
Вторая книга Ханны Кралль, «Опередить Господа Бога» [Zdazyc przed Panem Bogiem, 1977], произвела ещё большую сенсацию. С её героем она познакомилась, потому что он консультировал с профессиональной точки зрения её статью о сложной операции на сердце, и вспомнила: видела его в Отвоцке, в детском доме. Марек Эдельман был не только предводителем Варшавского восстания, но и кардиологом, специалистом по инфаркту миокарда... Его отделение в лодзинской больнице называли отделом воскрешений.
— В этом-то и состоит моя роль.
Господь Бог уже собирается погасить свечу, а я должен очень быстро, воспользовавшись Его минутным невниманием, заслонить пламя. Пусть погорит хоть немного дольше, чем Ему угодно.
Это важно: Бог не так уж справедлив. И к тому же приятно: если что-нибудь получится, значит, худо-бедно, ты Его обставил…
— Гонки со Всевышним? Ну и гордыня!
— Знаешь, когда человек провожает других людей в вагоны, скорее всего, ему потом понадобится свести с Ним кое-какие счеты. А мимо меня проходили все, потому что я стоял у ворот с первого дня до последнего. Все четыреста тысяч прошли мимо меня.
Работать с Эдельманом было невыносимо: он раздражался, кричал, взмахивал руками: «Так не пишут! Что вы вообще понимаете?» Впоследствии герой Сопротивления о книге отзывался скептически: Ханя, мол, любит смыслы, и, кабы не эти её смыслы, книга вышла бы неплохая. Естественно, они подружились на всю жизнь. Кралль Эдельману потом загранпаспорт добывала для поездки в Израиль на похороны подруги и соратницы Цивьи Любеткин. Позднее по мотивам «Опередить Господа Бога» она написала пьесу, где встречаются два Эдельмана, старый опытный врач и юный повстанец.
«Опередить Господа Бога» определила дальнейшую писательскую судьбу Ханны Кралль. Большинство её последующих произведений были о войне, о Холокосте в Польше, о людях и судьбах. Поэт Р. Криницкий определял их как метафизические репортажи. С цензурой были постоянные проблемы, один сборник эссе, уже подписанный к печати, полностью уничтожили. А в 1981 году, когда Ярузельский ввёл военное положение, в «Политику» назначили нового главного редактора. Он ходил по коридорам в гражданском, к нему обращались «пан полковник». Журналисты прощались друг с другом, потому что понимали, что их всех уволят. Многие плакали. После увольнения Ханна Кралль ушла на киностудию «Тор», где работал её друг Кшиштоф Кесьлёвский. У них как раз литредакторский пост пустовал.
На русский язык Кралль начали переводить сравнительно поздно. В 2010 году в переводе Г. Ходорковского вышла подборка рассказов под общим заглавием «Синдром уцелевших». За ней последовал «Опередить Господа Бога» (Книжники, 2011) и более поздний роман «Королю червонному — дорога дальняя» [Król kier znów na wylocie] (Corpus, 2013). Я этим просто зачитывалась. Путь Изольды Регенсберг из оккупированной Варшавы на поиски мужа в Аушвице — одновременно и высокая трагедия, и грубый фарс, и нечто вроде свода правил, как выживать во время оккупации.
Если бы её не приняли за проститутку, она бы не пошла к дворнику пану Матеушу. Не узнала бы, что мужа перевели в Маутхаузен. Не поехала бы в Вену.
Если бы не Вена, она осталась бы в Варшаве. Погибла бы во время восстания, в подвале, вместе с матерью.
Если бы она не бежала из Губена, её погнали бы с другими женщинами. Она бы оказалась в Берген-Бельзене. Где как раз бушевала эпидемия тифа. И умерла бы от тифа вместе с Янкой Темпельхоф.
Видимо, Господь Бог решил, что она должна дожить до конца войны.
А может, всё как раз наоборот. Он решил, что она должна погибнуть, а она изо всех сил сопротивлялась Его приговору. И только поэтому уцелела. Тогда это вовсе не божья благодать. Это её заслуга — и больше ничья.
В планах у меня мемуарная повесть «Белая Мария» [Biała Maria, 2011] (Текст, 2014) и сборник очерков «Портрет с пулей в челюсти и другие истории» [Sześć odcieni bieli i inne historie] (Corpus, 2017). Ханну Кралль всячески рекомендую. Интересно, что сама себя она писательницей не считает: Жизнь богаче литературы. Я — репортёрша.