— Макс, — спросила Анна, оказавшись в постели, — а конфискация… Это так называется? Нацисты, они всё забрали? И наши вещи тоже?
Макс кивнул.
Анна пыталась представить, как это: пианино… занавески с цветочками, которые висели в гостиной… её кроватка… и все игрушки! И её розовый кролик! Она вдруг страшно расстроилась из-за кролика. У него были чёрные вышитые глазки. (Сначала-то у кролика глазки были стеклянные, но они пришли в негодность много лет назад.) У Анны была привычка теребить его лапки. Шерстка кролика, теперь уже не совсем розовая, была такой мягкой, такой родной. И как Анна могла упаковать с собой какую-то невыразительную шерстяную собачку вместо розового кролика? Это было ужасной ошибкой, и теперь ее не исправишь.
— Я всегда знал, что надо было взять с собой игровой набор, — сказал Макс. — А теперь в него, наверное, Гитлер играет. Вот прямо сейчас и играет…
— И тискает моего розового кролика, — добавила Анна и засмеялась, но по щекам у неё катились слёзы.
В октябре прошлого года вышло продолжение «Как Бог съел что-то не то» [в оригинале более предсказуемо: Bombs on Aunt Dainty, 1975]. Пока не читала, но буду. Действие происходит в военной Великобритании Детям тоже суждено прославиться: Юдит (Джудит) на ниве детской литературы, а Михаэлю (Майклу) в области права, как дедушка, прусский юрист Роберт Вайсманн, но они ещё об этом не знают...
Для среднего школьного возраста будет любопытна приключенческая повесть «42 дня» [42 Jours] французской писательницы Силен Эдгар [Silène Edgar], вышедшая в русском переводе сравнительно недавно, в июне прошлого года. Издательство «Компас-Гид» вообще хорошую прозу выбирает. Завязка: родители отправляют двенадцатилетнего Сашу и семилетнего Жакоба из жаркого летнего Парижа на отдых в Бретань (а на самом деле подальше от новой власти). Сорок два дня сорок второго года мальчикам предстоит провести в необычном окружении. Мнимый лагерь, расположенный в старинном замке, оказывается вовсе не лагерем, а пансион для психически больных. По совпадению ли, по требованию ли основателей учреждения, у всех больных схожее расстройство: так называемая апперсонализация, то есть они считают себя не теми, кем являются в действительности. Нефертити, Людовик Четырнадцатый, аж два Наполеона, Виктор Гюго, вдохновенно декламирующий классические строки, женщина-фарфоровый чайник и пожилой господин, считающий себя тигром. Правда, с повадками тигров он знаком на примере домашней кошки. Первое время мальчики побаиваются «безумцев», но постепенно осознают, что болезнь болезнью, а пациенты такие же личности, как и все прочие. Тёмные коридоры замка скрывают и другие тайны... В моём изложении, наверное, получается «Васёк Трубачёв и его товарищи» пополам с Буало-Нарсёжаком, но ведь это действительно так: несмотря на трагичность событий, описанных в повести, её мудрое простосердечие, приправленное щепоткой авантюризма, передаётся и аудитории. Единственное, что меня очень коробило, — телесные наказания, которым вполне положительный сотрудник санатория подвергал своих отпрысков, подружившихся с Жакобом и Сашей. И я нисколько не удивилась, узнав из послесловия, что писательница рассказала нам историю собственной семьи.
– Да, в каждом из нас есть что-то, что не нравится нынешней власти! – посмеиваясь, сказал Шарли, пока все остальные хранили молчание.
– Кроме разве что тебя, Жан…
– Учитывая всё, чем я здесь занимаюсь? Я прячу семерых безумцев, четырёх цыган и двух евреев. Да за такое меня депортируют в два счета. Но и это еще не всё.
Бесспорная классика и новинки, достаточно проходные работы и несомненные шедевры... К последним, по моему мнению, относится шведский комикс Йессики Баб Бунде [Jessica Bab Bonde] и иллюстратора Петера Бергтинга [Peter Bergting] под названием «Когда я вернусь» [Vi kommer snart hem igen] (издательство «Белая ворона», август 2019). Перед нами шесть интервью с реальными людьми, в тридцатые-сороковые бежавшими от нацистских преследований в нейтральную Швецию. Шесть глав, сто страниц: Тобиас Равет, Ливия Френкель, Сельма Бенгтссон, Сусанна Кристенсен, Эмерих Рот, Элизабет Мазур В графическом романе использованы фотографии из семейных альбомов, фотодокументация военной Европы, кинохроники. Эффект присутствия возникает колоссальный. Приведённые здесь развороты и половины ощущений, создаваемых книгой в целом, не передаёт. Как-то особенно остро понимаешь, как неверно считать комиксы литературой низшего сорта... почти так же, как разделять людей на сорта из-за национальности, например.
«Когда я вернусь» рекомендована для среднего и старшего школьного возраста, но и взрослые, без сомнения, найдут, о чём поразмыслить.