

Но, что характерно, для перевода в СССР выбрали не приключения в иных краях и иных временах, а современную повесть. "Несколько месяцев — целая жизнь " [Kilka miesięcy całe życie] на первый взгляд укладывается в соцреалистический канон "борьбы с мещанством и вещизмом".Пенсионер-вдовец, живущий своим домом в деревне, задумал жениться на соседке. Его взрослый сын заподозрил у невесты корыстные намерения, не стал долго разбираться, продал дом и перевёз отца к себе в город. На вырученные деньги приобрели импортный автомобиль. Вот и всё, собственно. Но для тринадцатилетнего Петрека дедушкина избушка, окружённая великолепным садом, — образ утраченного рая...
Справа был цветник, масса цветов, голубых, пунцовых, жёлтых, оранжевых, розовых, белых, одни льнули к земле, другие устремлялись вверх, третьи распахивались пышными веерами. За цветником тянулись грядки светло-зелёного салата, тугих кочанов капусты, моркови с ажурной, нежной ботвой, помидоров, словно карабкающихся на свежевыструганные колышки, усатой фасоли, называемой "Иванушка-дурачок", робкого гороха с грустно поникшими молоденькими стручками...
Невольно Цветаева вспоминается:
За этот ад,
За этот бред,
Пошли мне сад
На старость лет.
Однако родители Петрека современные люди, гораздо больше сельских пасторалей они ценят туристические поездки в соцстраны и "сад на старость лет" для дедушки сберегать не собираются. Тем более пускать в этот эдем хозяйничать змею-соседку. Как ни старались родители утаить шило в мешке, а все застарелые семейные конфликты вышли наружу. Папа зол на деда, что с высшим образованием не получилось, что всё пришлось самому, что это демонстративное бессребреничество не более чем поза или вредное старческое упрямство... что во времена оккупации дед прятал евреев и рисковал жизнями жены и сыновей... А мама вообще по натуре городская и грядками да черешнями восторгалась просто из приличия. Есть сад, нет сада — не всё ли ей едино? Да и соседство опасное. Правда, мнения папы и мамы расходятся насчёт причин того, почему соседство опасно. А может быть, мама считает брак с папой мезальянсом, ведь были у неё женихи и позначительнее, попрестижнее? А может быть, мама так не считает, а вот папа считает, что мама считает? Одним словом, приехал Петр на каникулы мальчуганом, готовым с утра до ночи играть в ножички и в партизан, а уехал взвинченным, озадаченным, не сказать бы - напуганным подростком, у которого голова кругом идёт от хитросплетений судьбы.
И тут Новацкая задаёт вопрос, подкупающий своей простотой: а что толку? Для окружающих Петрек по-прежнему Петрек, взбалмошный парнишка с тройками в табеле, и на все его вопросы у грозного родителя будет сакраментальный ответ: "Молчи, щенок, вырастешь — поймёшь ". Да, мальчик повзрослел. И что? Друзья торопятся от него отвернуться, как будто бы верят, что у их ровесника в семье есть какое-то право голоса. Можно подумать, у них оно есть, это право голоса. К ним бы папа с мамой прислушались в животрепещущих экономических вопросах, им бы позволили выбирать, оставлять дом или приобретать машину... Как же! Для Петра прошла целая жизнь, а близкие этого даже не заметили.
— Верно, не договорюсь я с тобой, внучек. Вот что тебе ещё скажу: есть такое условие — раз я здесь живу, всё "то" должно быть продано.
Под словом "то" имеется в виду дом, сад, виноградная лоза на стене дома, кусты розовых пионов, колодец с воротом, раскачиваемая птицами черешня, туча над посёлком, летние дожди, сверчок в жасмине под окном, красная смородина и вьющийся на колышках горошек. Почему дедушка не называет дом домом, сад садом? Почему он говорит "то"?