Кристина Сещицкая [Krystyna Siesicka] родилась в городе Демблин в 1928 году. Главным увлечением её детства и юности была организация Союз Польских Харцеров, созданная в десятых годах по типу скаутов, но более военизированная по духу. В 1939 году харцеры были запрещены оккупационной администрацией, как и другие молодёжные союзы Польши, и ушли в подполье. Теперь они назывались "серые шеренги".
Погрузившись в историю вопроса, я с удивлением узнала, что в Варшавском восстании участвовали целых три харцерских батальона, а также отдельные роты и взводы, состоящие исключительно из харцеров. Дети младшего возраста разносили почту, девушки исполняли должности санитарок и медицинских сестёр. Среди них была шестнадцатилетняя Кристина Дубровская (девичья фамилия писательницы). Аттестат зрелости она получила уже после войны, в престижной гимназии имени Стефана Батория. Впоследствии Сещицкая закончила факультет журналистики, два года возглавляла популярный научно-технический ежемесячник "Горизонты техники" (у меня ещё хранится несколько номеров, восторг!), работала в женских и подростковых журналах как обозревательница и эссеистка. А с 1966 года начала писать романы и повести для молодёжи. Первая же книга, "Спичка на повороте" [Zapałka na zakręcie], стала бестселлером. Всего Кристина Сещицкая, прожившая долгую жизнь - восемьдесят семь лет, написала более тридцати книг в различных жанрах, есть даже эротический роман с трогательной припиской "для дам из хороших домов". Однако до сих пор её имя ассоциируется с молодёжной и подростковой прозой.
"Мой волшебный фонарь" [Fotoplastykon] (1969), единственное произведение Сещицкой, переведённое на русский, я приобрела на развале, случайно, и была приятно удивлена. Лёгкая ирония юной героини плавно перетекала в иронию авторскую... У Яны есть все основания относиться к жизни сардонически: она серьёзно больна и лежит, не вставая, месяц за месяцем. В таких условиях обостряется наблюдательность, и если уж писать роман, то о внутреннем мире семьи, который обычно ускользает от внешнего взгляда. И всё же эта созерцательная позиция невмешательства — временная, скоро Яне придётся возвращаться из своей уютной комнатки-"волшебного фонаря" туда, откуда до неё только вести доходят благодаря брату и сестре...
Мама у нас трудолюбивая, хозяйственная, скромная и уравновешенная. Кроме того, у нее есть еще куча разнообразных достоинств, но те, которые я перечислила, пожалуй, хуже всех других, по крайней мере, у меня из-за них сплошные неприятности. Как утверждает «общественное мнение», мама должна служить для меня образцом. Однако я опасаюсь, что, несмотря на все старания, я в лучшем случае стану лишь её жалким подобием, а пока мне и до этого далеко. Я с отчаянием думаю о своем будущем, которое должно пройти под лозунгом: «ТРУДОЛЮБИЕ, СКРОМНОСТЬ, БЕРЕЖЛИВОСТЬ!» Скучнее жизни не придумаешь. А мама, как это ни странно, своей жизнью вроде бы довольна. Может быть, потому, что она красивая. Мне кажется, если бы я была такая же красивая, как мама, я бы ни на кого никогда не обижалась и не злилась (а так бывает!) и не ходила бы по целым дням, надувшись из-за пустяков.
Почему, если заходит пожилая соседка, её встречают чем Бог послал, а к визиту папиного начальника нужно готовиться загодя, делая генеральную уборку и приобретая дефицитного копчёного лосося? Отчего принято дарить букеты, а чулки не принято, ведь чулки нужнее? Кто и скакой целью засовывает в сумку маргаритки? Могут ли источники страдать от жажды, а родители тоже чего-нибудь хотеть сильно-сильно? Как быть, если весь класс решил прогулять, а одна ученица, с которой никто не дружит, из-за этого может остаться на второй год?
Ясек распахнул дверь. Я увидела, как Малгося первая вылетела в коридор. За ней бросились все разом, застревая в дверях, и тут прозвенел звонок на урок.
— Беги, — сказала Мирка. — Беги, не раздумывай.
— Я остаюсь, — ответила я, хотя ноги сами несли меня следом за остальными: даже не из-за этих черных пуделей, а из чувства солидарности.
— Идём, — подтолкнула меня Мирка и громко сказала: — Нужно быть солидарной!
В её словах была горечь. Я перестала колебаться.
— Я и буду солидарна — с тобой. И никуда не пойду!
— Сама видишь, какая может быть солидарность, когда речь идёт об одном человеке, — сказала тогда Мирка. — Существует только солидарность с толпой. Я пошла.
Словом, книга необычная и подходит не только для подростков, но и для взрослых. Прочесть её можно здесь: https://www.litmir.me/br/?b=177358&p=28