fem_books

Когда я начала искать в сети материалы о Марии Конопницкой [Maria Konopnicka], первым делом попалось определение «величайшая польская писательница в истории», а затем сплошной волной пошла критика. Современность не в восторге от Конопницкой. Мягко выражаясь. Свидетельствуют литературоведы: «одна из известнейших и нелепейших польских авторов, её имя – синоним графомании» [Кшиштоф Томасик], “кошмар школьников” [К. Дунин], «ныне считается второразрядной поэтессой» [Гражина Борковская, составительница «Словаря польских писателей»]. Наконец, поэт Антоний Павляк печатно заявил, что считает самое популярное стихотворение Конопницкой, «Присягу» [Rota], безнадёжно графоманским... А между прочим, его хотели сделать гимном Польской республики!

 

Итак, Мария-Станислава, дочь адвоката Юзефа Василовского и Схоластики, урождённой Турской, родилась в 1842 году в Сувалках. Затем семейство переехало в Калиш, один из самых старинных польских городов. После смерти жены Василовский, не только адвокат, но и знаток словесности, растил дочерей в глубоко религиозном духе, тщательно избегая всякого женского влияния (sic). Марию выделял как наиболее способную, читал ей не только Мицкевича и Словацкого, как сестрам, но и, например, античных авторов, Паскаля. Два года будущая поэтесса и её младшая сестра учились у сестёр-сакраменток в Варшаве. Там Мария Василовская познакомилась с Элизой Павловской, будущей Ожешко. Дружбу они пронесут через всю жизнь.

Но тогда настало время подругам разлучаться и, как в ту эпоху выражались, вить семейное гнёздышко. Девятнадцатилетнюю Марию просватали за помещика Ярослава Конопницкого, который был старше её на двенадцать лет. Как она потом писала, «выдали за промотавшегося и немолодого гуляку». Когда мы говорим «помещик», мы себе представляем усадьбу, всё готовое, роскошные чаепития в саду, огромную библиотеку. А усадьба была – домик, крытый соломой. При этом отступать от шляхетских обычаев пан Конопницкий отнюдь не собирался: борьба за вольность отечества, пиры, шумные охоты... Библиотека, доставшаяся по наследству от дальнего родственника, была частично сожрана мышами. Молодая пани сидела на чердаке и читала чудом спасённые от грызунов «Опыты» Монтеня. Эта книга перевернула её жизнь.

Когда началось Варшавское восстание, Ярослав не без оснований заподозрил, что его собираются арестовывать, забрал жену с первенцем Тадеушем и срочно бежал в Германию. Брат Марии Конопницкой Ян, студент Льежского политехникума, вступил в ряды повстанцев и погиб в первом же бою. А младшая сестра её Целина вышла замуж за российского офицера, поляка по национальности. Если вам встретится в истории Второй мировой имя – адмирал Ежи Свирский, то это их сын.

В 1864 году Конопницкие возвратились в Польшу. За десять лет брака Мария родила восьмерых детей, причём почти все погодки. В 1863 появился на свет Тадеуш, в 1866 Зофья, в 1867 Станислав, в 1868 Ян, названный в честь погибшего дяди, в 1869 Гелена, и наконец в 1870 году Лаура. Это – оставшиеся в живых, а ещё были Владислав и Стефан, которые умерли сразу после рождения. С мужем отношения не ладились. Конопницкий возмущался, что жена увлечена книгами, историей, политэкономией – в его представлении женщина должна была быть матерью, хозяйкой и только. Финансовый вопрос тоже давал себя знать. Разорённое имение пришлось продать, в 1872 году немаленькое семейство арендовало фольварк под названием Гусин. Здесь Мария Конопницкая создала поэтический цикл «В горах», о которых благосклонно отозвался сам Генрик Сенкевич.

Какое прекрасное стихотворение, [...] само ложится на музыку, как будто это мазурка Шопена.

В 1876 году Мария Конопницкая рассталась с мужем по обоюдному согласию. Когда Ярослав Конопницкий обанкротился, она поддерживала его финансово. Но это будет потом, а тогда она увезла детей в Варшаву, где зарабатывала репетиторством и переводами. Она знала, кроме родного польского, русский, французский и немецкий языки, а затем изучила ещё английский, чешский и итальянский. Публиковала она и собственные стихи и прозу. Большое признание получили так называемые «Картинки» из народной жизни, поэтические новеллы.

Конопницкая не была аполитична, по некоторым сведениям, даже участвовала в подпольной деятельности, но ни к какой определённой партии не принадлежала. Писала: «Партия, которой я принадлежу душой и телом — это мои дети. Кроме них для меня существует только мир мысли и труда». Но жизнь сложнее, чем любая декларация. Поэтесса делила своих детей на троих хороших и троих скверных. И самой скверной считалась Гелена. Утверждают, что она родила внебрачного ребёнка и его подкинула. Впрочем, ни даты рождения, ни имени, ни пола младенца мы не знаем, а следовательно, и сама история может быть измышлением. Но вот что подтверждено документально: в 1889 году Гелена совершила несколько краж в домах друзей и знакомых, после чего отравилась стрихнином. Её спасли. В предсмертной записке значилось: «я отравила себя по требованию матери». Судебный процесс был скандальный, газеты смаковали унизительные подробности. Судебно-медицинская экспертиза уверенно диагностировала клептоманию. Только признание невменяемой и спасло Гелену от сибирской ссылки. В дальнейшем она лечилась в нескольких психиатрических клиниках без особого успеха, отовсюду сбегала. С нею поддерживал отношения брат Ян, а мать полностью прервала общение. Рвала письма, не посещала в больнице – впрочем, это могло быть и по рекомендации медиков. Тогда считалось, что близкие, включённые в бред, не должны идти на контакт с больным/больной, чтобы не индуцировать... Финансово, впрочем, Конопницкая обеспечивала лечение Гелены.

Младшая дочь, Лаура, принесла огорчение другого рода. Я виделась с Лоркой во Львове. Это стоило многих слез — и мне, и ей. Что ж! Ребенок всегда остается для матери ребенком. Я не могла бы жить там, где она выступает, и смотреть на это: но это не значит, что я должна считать ее чужим человеком... – пишет поэтесса, и так и тянет спросить недоуменно: выступает в качестве кого? Кто она, Лаура Конопницкая, по мужу Пытлиньская: певица в варьете, стриптизёрша? Отнюдь нет, драматическая актриса. И, по отзывам современников, блестящая. Когда Лора объявила о своём решении поступить на подмостки, мать два дня лежала замертво от горя. А ведь Конопницкая сама много писала для сцены! Вот такие были нравы.

Замуж вторично поэтесса не вышла. Иногда в связи с её именем упоминали какого-то мужчину, но чаще – женщину. Мария Дуленбянка, художница и поэтесса, была одной и самых ярких феминисток Львова. Она, принципиально носившая мужскую одежду и короткую стрижку, основала первый львовский женский журнал, боролась за право женщин получать художественное образование и мечтала создать в родном городе женскую гимназию. В 1907 году Дуленбянка баллотировалась в Галицкий сейм и набрала немало голосов. Правда, потом её кандидатуру аннулировали. С подругой Конопницкая путешествовала по Европе, жила в имении, полученном «в дар от нации» в честь двадцатипятилетия творческой деятельности, даже принимала участие в собраниях эмансипанток. Впрочем, иронизировала: слыша их буйные крики, трудно было догадаться, что они лишены права голоса... Хотя общественных движений не чуждалась, неимзменно вступаясь за польский язык и права бедноты.

Умерла Конопницкая во Львове на руках верной Марии Дуленбянки, которая и организовала похороны, вылившиеся в манифестацию. Тело поэтессы с пением провожали пятьдесят тысяч человек. Архиепископ запретил хоронить Марию Конопницкую по католическому обряду, так как считал, что «покойная не являлась доброй христианкой»... Надгробие на Лычаковском кладбище, созданное скульпторшей Луной Дрекслер, во время войны было разрушено или украдено. Мы, когда были на экскурсии, видели уже только послевоенную копию.

Что почитать:

Первое стихотворение Конопницкой я услышала песней, в исполнении Шаляпина: «Как король шёл на войну». Всё, это была любовь с первого аккорда. Давно забыт композитор Фёдор Кенеман, и частенько указывают не авторство польской поэтессы, а традиционное «слова народные». А музыкальность лирики, так прозорливо подмеченная Сенкевичем, продолжает оказывать действие на умы. Аллитерации Конопницкой особенно умела передать Белла Ахмадулина:

Кануло солнце за реку.
На Кампаниле горят кресты.
Встают золотые зарева.
Храмы златоголовые
В последних лучах блестят.
Багрянец переходит в лиловое,
Букеты ирисов с холмов летят.
И хочется, хочется —
Не знаю чего.
И горы фиалками
Украшают чело.
Опускается ночь сиреневая —
О, куда она нас манила?
А в воздух летит серебряное:
„Здравствуй, Дева Мария...”

Ещё стихи в переводе на русский Леси Украинки (да, вы не очитались): http://az.lib.ru/k/konopnickaja_m/text_1902_4_stihotvorenia.shtml. Поэму «Пан Бальцер в Бразилии», считающуюся вообще вершиной поэзии Конопницкой, в интернете найти не удалось.

Рассказы:
«Яктон» – из еврейского быта, избыточно мелодраматичный и, как кажется, надуманный. Надо спросить у знающих людей, могло ли такое произойти: http://az.lib.ru/k/konopnickaja_m/text_1902_yakton-oldorfo.shtml
«Крестьянский мальчик» – не знаю, насколько годится для детского чтения, сущий хоррор: «Побойся Бога, сынок, не стой так, хоть как нибудь поспеть!» Вот те и не стой... http://az.lib.ru/k/konopnickaja_m/text_1899_krestianskiy_malchik-oldorfo.shtml
«Наша лошадь» – хрестоматийная новелла в старом переводе Е. Леонтьевой: http://az.lib.ru/k/konopnickaja_m/text_1902-nasha_loshad-oldorfo.shtml

И, конечно, что в первую очередь вспоминается: «Гномы и сиротка Марыся». Сказка нашего детства, неувядающая классика. Давно, кстати, не переиздавалась. Нас профессор Орлов всегда дразнил гномами и сироткой Марысей, потому что не хватало мест в аудитории и сидели, как бедные родственники, на подоконнике.

Зима была так тяжела и длинна, что всемилостивый Огонёк, король гномов, примёрз к своему трону. Седая его голова сделалась серебряною от инея, у бороды висели ледяные сосульки, брови казались грозными и свирепыми; в короне вместо жемчужин искрились капли замёрзшей росы, а пар от дыхания оседал снегом на кристальных стенах его горной пещеры. Верные подданные короля, юркие гномы, кутались, как могли, в свои красные плащи и нахлобучивали большие капюшоны. Многие из них соорудили себе шубы и тулупы из зелёных и коричневых мхов, собранных в лесу ещё осенью, из еловых шишек, из древесной коры, из беличьего пуха и даже из пёрышек, которые обронили птицы, когда летели за море.
Но король Огонёк не мог одеваться так бедно и так просто. Зимою и летом он должен был носить пурпурную одежду, которая так долго служила королям гномов, что была уже порядочно потёрта, и ветер свободно проходил через неё. Положим, эта одежда, даже в то время, когда была нова, не отличалась особенной теплотою, -- сотканная из паутины тех красных паучков, что весною снуют по грядкам, она толщиною своею не превосходила макового лепестка. И вот бедный королёк страшно дрожал, постоянно отогревая дыханием свои руки, которые так закоченели, что он даже и скипетра удержать в них не мог.

Гномы Конопницкой не просто гномы, а краснолюдки. В отличие от жадноватых и скуповатых западноевропейских гномов, они добродушны и договороспособны. Учёный Чепухинский-Вздорный, казначей Грошик, лис Объедало, глуповатый Подзёмок и Марыся, которая пожалела его, подмёныша -- не проходите мимо, будет интересно.

Предыдущие посты о поэтессе:  https://fem-books.livejournal.com/539488.html
https://fem-books.livejournal.com/539212.html
https://fem-books.livejournal.com/1842925.html