Я – одна (а теперь – с большой) из несметных Его слуг.
Я зажигаю свою свечу на литии
И обращаюсь в слух.»
(Мария Каменкович, из книги «Дом тишины»)
Она вынашивала свой дар, как та, другая Мария – свой. После Благой Вести.
«Когда узнала я, что я – поэт» ( переиначивая её любимую Цветаеву).
Она переживала – в разработке своих образов, в своём пластическом и поэтическом взрослении – «онтогенез – как филогенез».
Она проходила стадию классики, стадию золотого века – с пушкинским ямбом и всяческими фебами – в 17 лет. (Нет, не всяческими, а – своими фебами, «полумёртвыми») :
«Надиктовывает щедро
Полумертвый Феб...»
(1979).
Футуристский маяковский шаг и наведение резкости на предмет – в 18-ть :
«Я - очевидец своих восемнадцати лет.
Это - почти очевидец своих лопаток. ...
«Дунешь на мысль - сполох на потолке:
Словно качнулось гигантское блюдце с чаем.»
«Мост из-под губы сплевывает слова.
Те, выплывая льдом, становятся зримы.
Как вода в ледостав, болит голова,
Пробуя угол рифмы.»
(1980)
«Серебряный» В.Иванов со свитой появляется несколько позже. Да так и остаётся, со свитой – навсегда. ( Разве что потом их отодвинет, чуть в сторону, более универсальное тяготение – к Псалму. Что уже не есть лишь только – поэтика. Но – мироощущение".
Читать дальше