fem_books

Лев Наумович пьет кофе. Дочка приходила, соображает он, глядя, как она выбирается из подъезда прочь, со своей маленькой сумочкой бежевого цвета, в мешковатом клетчатом пальто и в беретке. Почему-то я её больше не люблю. Как это неправильно, что я больше никого не люблю. Разучился, что ли. Обидно, что умом я помню, как я любил её, и что чувствовал, когда брал на руки, когда мы с ней рисовали истории на большом ватмане. Целую субботу могли рисовать. Выдумывали всякие особые дорожные знаки, фантазировали, как мы расставим их по всему городу, взамен обычных... рассуждали, как изменятся правила дорожного движения. Или как я залез на дерево, привязал веревку и устроил гигантские шаги, а она кульком висла на веревке, визжала, а я её учил. И во всей этой ерунде было столько любви. Что я чувствовал, когда она по утрам заваливалась к нам на диван, между мной и женой? Я что-то чувствовал. Лев Наумович морщит лоб, сильно трёт между бровями. Я ведь помню, помню, почему же я этого больше не могу.



Новая книга Ксении Букши -- это сборник рассказов, состоящий из трёх разделов разной тематики.

Детдом -- дети, материнство (а почему нет тётства? Быть тётушкой -- тоже очень важная женская работа!), родители родные и приёмные.
Дурдом -- как люди сходят с ума.
Конечная -- как люди умирают.

Эти темы, надо понимать, чем-то родственны. Своей неотвратимостью. Я всё нудела про серию "Роман поколения", что поколение вроде моё, мои одногодки, а живут в параллельной вселенной. Или это я в параллельной? У людей там движение, впечатления, натурально Кембридж или Нобелевская премия по физике, а я каждый год хожу собирать щавель и потом заготавливаю его на зиму в бутылочке. Правда, кроме меня, никто зелёные щи не ест. Всем кисло! Мне некисло. Роман в рассказах "Открывается внутрь" наконец-то про людей, которые собирают щавель, заготавливают щавель, едят, и им если и кисло, то не очень. Автовский путепровод знаком мне, и знакома Сосновая поляна, а триста шестая маршрутка останавливалась рядом с моим факультетом. Ездила я на ней, правда, всего раза три, и это было очень поучительно. От Казанского собора, который действительно сверху похож на скорпиона (да кто ж на него сверху смотрит) мимо Исаакиевского, который похож на пресс-папье, дальше-дальше, вот уже кончился классицизм, модерн замелькал, вдруг откуда ни возьмись промзона, сталинский ампир проспекта Стачек, хрущёвки, брежневки, станция Сосновая Поляна, а она так расположена -- вокруг пустырь пустырём. Так и вся наша жизнь -- хочется заметить философски. Но с другой стороны, не хочется опускаться до банальности. К чему я, собственно? К тому, что "Открывается внутрь" -- очень петербургская книга. Об одной героине вскользь: Тоня живёт на постоянном ветру и всё время болтает, чтобы этот ветер перекричать. Мы все тут живём на ветру, и да, некоторые из нас справляются с постоянным воем ветра Тониным методом.

Ничего другого просто не имеем.

В одном из лучших рассказов сборника, "Автовский путепровод. Права", молодая женщина по имени Алиса, перенесшая в юности острый психоз, пытается продлить водительские права. Не с кем оставить младенца Костика, и, пока Алиса находится у психиатра, с малышом нянчится вся очередь.

Алиса выскакивает в коридор.
Вся очередь столпилась вокруг цыганки и Костика. Цыганка пляшет с Костиком на руках. Худой и бледный молодой человек с бородкой, постигший всю философию жизни, трясёт поющим мобильником перед зарёванным личиком Костика. Женщина в розовой юбке читает вслух Чуковского. Алкаш в дырявых ботинках показывает на Алису и кричит:
-- Костик! Позырь, это же мама идёт.
Костик судорожно всхлипывает, плакать у него уже нет сил. Алиса хватает его на руки.
-- Спасибо, -- говорит Алиса, -- огромное спасибо!.. Простите!
-- Ничего-ничего! -- говорит очередь. -- Всё нормально. Всё в порядке! Не за что!