Вот такую статью нашла и "хочу об этом поговорить" :) Текст опубликован в феминистском издании, и как фемкритика он меня весьма смущает. Я как-то не вижу ничего особо комичного, забавного, смешного в цитируемых критикессой отрывках. Скорее, они вызывают эмоции от гадливости до возмущения. Секс через омерзение - это с каких пор считается комичным?.. Может, в сообществе есть и читавшие МакКарти? "Что хотела сказать авторка", по вашему мнению?..
Статья Марины Загорье "Комедия секса в творчестве Мэри МакКарти". Источник: "Женщины в политике: новые подходы к политическому. Феминистский образовательный альманах." Вып. 2. Личное как политическое. 2013. Cс. 135-142 (бесплатно на Google Play).
"Мэри МакКарти (1912-1989) была одной из самых популярных и интеллектуальных американских писательниц ХХ в., «королевой американской письменности», как назвал ee когда-то Норман Мейлер. Блестящая красавица и обладательница беспощадного и острого ума – ум ее сравнивали со стальным клинком – Мэри МакКарти начала публиковаться в левом модернистском журнале «Partisan Review», едва закончив колледж в начале 1930-х гг.. Она писала безжалостные театральные рецензии на нью-йоркские спектакли того времени, не робея перед такими звездами американской драматургии как Артур Миллер или Юджин О’Нил.
Круг «Нью-Йоркских Интеллектуалов» долгое время был интеллектуальной семьей Мэри МакКарти. Это общество состояло из редакторов интеллектуальных журналов как «Commentary» и «Menora», деятелей искусства и литературы, живущих в Нью-Йорке. Образовавшись в 30-е гг., оно просуществовало несколько десятилетий. К нему принадлежал и Филип Рав, тогдашний бойфренд МакКарти и главный редактор «Partisan Review». В 1938 г., выйдя замуж за Эдмунда Вильсона, одного из самых влиятельных американских литературных критиков и близкого друга Владимира Набокова,
МакКарти, по настоянию нового мужа, попробовала писать беллетристику. «Он закрыл меня одну в комнате», вспоминала МакКарти свой первый опыт писательства, «и сказал: “Оставайся там”. И я осталась».
В 1942 г. вышел ее первый роман «The Company She Keeps» («Среди ее друзей»), о молодой богемной женщине Маргарет Сарджент и ее окружении. В главной героине Маргарет легко узнать саму Мэри МакКарти – она не делала секретa из автобиографичных деталей своего романа. Критика восторженно встретила писательский дебют молодой женщины: «Она выглядит как гламурная девица, а пишет как мужчина, который давно знает, что к чему», – удивлялся Уильям Абрамс, рецензент крупной газеты «Boston Globe».
Особенно нашумела глава под названием «Мужчина в рубашке от Братьев Брукс» (все главы книги «Среди ее друзей» читаются как самостоятельные рассказы.) В ней речь идет о том, как Маргарет едет в поезде в Неваду, чтобы получить развод – в 1930-е гг. это было возможно только в штате Невада. В общем купе-гостиной поезда она знакомится с некрасивым бизнесменом по имени Билл Брин, и, сама не зная почему, проводит ночь в его купе. Сам факт их one night stand, поспешного, ни к чему не обязывающего секса, не мог не поразить читателя ранних сороковых. Вплоть до сексуальной революции поздних шестидесятых, сексуальные темы с женской точки зрения были редки и взрывоопасны в литературе. Отрешенный и оценивающий взгляд женщины на физическую близость, как в тексте МакКарти, максимально расходился с распространненым гендерным стереотипом американского и западноевропейского общества первой половины двадцатого века. Несмотря на влияние первой волны феминизма в Америке и Англии, давшей женщинам право голоса и такие образы как флэппер и женщина-вамп двадцатых годов, викторианский стереотип «ангела в доме» не потерял свою значимость и вернулся на первый план общественного сознания уже в конце сороковых. «Ангел» должна была жить чистыми, возвышенными чувствами, заниматься хозяйством в доме мужа, и ее чувственность могла проявляться только в строгих рамках замужней жизни. У Мэри МакКарти ангелов нет.
МакКарти описывает поспешную близость Маргарет и Билла детально и тщательно, не стесняясь озвучить и физическое отвращение своей героини, и смешные и нелепые детали ее интимного гардероба:
"Она подобрала с пола свои чулки и пару белых крепдешиновых панталончиков, много раз заштопанных, с маленькой медной булавкой вместо давно оторванной пуговицы. Чувствуя волну стыда из-за булавки, она уселась на пол и стала натягивать чулки. Одной подвязки не хватало. Она надела всю остальную свою одежду и начала искать подвязку, но обыскав каждый сантиметр купе, она так и не смогла ее найти. Она опять опустилась на пол, с одним свисающим чулком, уронила голову себе на руки и заплакала."
Когда Билл, «похожий на молодого поросенка», тянется к Маргарет с поцелуем и признанием в любви, девушку начинает тошнить, и причина не столько в выпитом ранее виски. Главная деталь их встречи заключается в том, что Маргарет так и не перестает размышлять об абстрактных вещах даже в моменты близости:
"В его объятьях она чувствовала себя скалой, омываемой докучливыми волнами. В этом сравнении была капля достоинства, подумалось ей, но что происходит в конце? – Эрозия. При этой мысли образ вдруг повернулся к ней другой гранью: Господи, – сказала она себе, – я ведь действительно как кремень. Тогда она стала обнимать мужчину с не совсем поддельным, но и не совсем искренним теплом (ее неприязнь не могла быть заглушена, а всего лишь не принималась во внимание): она прислонила все свои десять пальцев к его спине и осторожно поцеловала его первый раз в губы. [...] Быстро она помогла ему снять с нее платье и растянулась на полке, как кусок белого ягненка на алтаре. Пока она с небольшим нетерпением ждала, когда же он, наконец, утомится и этой непристойной ситуации придет конец, перед ее глазами с горящей ностальгией вставал ее же образ, полностью одетый, с книгой на коленях, в кресле купе-гостиной; но она знала, что именно сейчас она единственный раз была хорошей по-настоящему, а вовсе не твердой и бессердечной."
"В творчестве [Мэри МакКарти] стыд и любопытство всегда находятся вместе, и в том же странном союзе мы можем обнаружить самобичевание и целенаправленную погоню за опытом; интроспективную иронию и простые смелые действия. [МакКарти] написала, с точки зрения женщины, комедию секса. Неприглядные вещи описаны со старательным verismo деталей. Во время этих встреч героиня чувствует пронзительное унижение, но это чувство не уничтожает свободу ее ума и способность к анализу; ее удивительные поражения не перечеркивают ее впечатления о слабости и абсурдности ее же завоевателей."
"Он занимался с ней любовью на ампирной кушетке в ее гостиной. Марта не разрешила отнести ее в спальню, где они могли бы сделать все с комфортом. [...] Он уверенно подложил маленькую подушку под ее бедра, но поза все равно не была удобной. Кушетка оказалась слишком короткой и узкой, и скользкой, как черт, – покрытая каким-то материалом из конского волоса, скорее всего, последним криком моды, – она затрещала, как только его голые колени уперлись в нее. Было неудобно и, более того, жутко холодно [...] Волосы Марты выскользнули из заколок, и он жадно схватил длинную прядь, вжался в нее ртом и глубоко вздохнул. С диванной подушки до него донесся приглушенный крик отвращения; когда она повернула к нему голову, чтобы сказать «прекрати», он усеял ее щеку и ухо поцелуями [...] Вдохновившись, он стал искать молнию на ее платье - женская одежда всегда сбивала его с толку, - но Марта воспользовалась его занятостью, чтобы выбраться из-под него, и сидя стала отталкивать его своими маленькими руками [...] Они с Мартой напоминали ему пару борцов, которые, переваливаясь и тяжело дыша, старались соблюдать все правила боя. Нитка ее бус порвалась, и бусины застучали по паркету, рассыпаясь. «Извини», пробормотал он и ринулся к ее левой груди. Она не могла не признать, что сама напросилась на это, пусть даже только своим неблагоразумием. Но когда он бросился на неe, ей хотелось рассмеяться. Она не могла отнестись к этому серьезно. Все время, что она отбивалась, Марта старалась подавить улыбку из-за его смехотворных поисков молнии (он никогда не мог ничего найти), тупой простоты его натиска, автоматически рассчитывающего на ее согласие. Впрочем, поначалу ее главным образом беспокоило, не сломает ли он кушетку."
"Сетчатка [глаза] не обитель характера. То же самое относится и к сексуальным органам, хоть они и отличаются от человека к человеку. Когда мы занимаемся любовью, мы больше похожи друг на друга, чем во время разговора или других действий. Во время оргазма мы вообще забываем о себе – в этом и кроется одна из рекомендаций для занятий сексом. Секс уничтожает личность, и место, отведенное сексу в современных романах, гарантирует отсутствие характера."
Весь этот отрывок, а особенно предложение с «куском белого ягненка», нагруженное несколькими смысловыми слоями (в английском языке слово slab это и «кусок», и «каменная плита»), вызвало бурю негодования у читателей мужского пола. «В ее текстах сквозит столько презрения к мужчинам!» – недоумевал известный критик Альфред Казин. Один из самых значимых американских писателей, Сол Беллоу, высказался еще резче: «Я читал, как она сравнивает себя с жертвенным агнцем, и думал – что за черт!» Гнев Беллоу можно понять. Он прочел этот отрывок, слыша подоплеку сексуального насилия и унижения женщины до буквального куска мяса. Eго протест направлен на инсинуацию, что любой сексуальный акт является актом насилия.
Но текст МакКарти, не исключая трактовку Беллоу, гораздо громче говорит о другом. На самом делe вышеприведенный отрывок транслирует образ сильной женщины, прекрасно отдающей себе отчет в собственных действиях и молниеносно анализирующей свои мотивы, xотя на первый взляд может показаться, что дело обстоит совсем наоборот.
Писательница Элизабет Хардвик, жена поэта Роберта Лауелля и близкая подруга МакКарти, обьясняет этот парадокс следующим образом:
"В творчестве [Мэри МакКарти] стыд и любопытство всегда находятся вместе, и в том же странном союзе мы можем обнаружить самобичевание и целенаправленную погоню за опытом; интроспективную иронию и простые смелые действия. [МакКарти] написала, с точки зрения женщины, комедию секса. Неприглядные вещи описаны со старательным verismo деталей. Во время этих встреч героиня чувствует пронзительное унижение, но это чувство не уничтожает свободу ее ума и способность к анализу; ее удивительные поражения не перечеркивают ее впечатления о слабости и абсурдности ее же завоевателей."
Расклад «ироничная героиня и отвратительный любовник» является своеобразным лейтмотивом в творчестве Мэри МакКарти. В романе «Заколдованная жизнь» («A Charmed Life») главная героиня Марта Синнот, мало чем отличающаяся от ее предшественницы Маргарет Сарджент, к своему собственному удивлению оказывается в постели со своим бывшем мужем, уродливым Майлсом Мерфи. Марта счастлива во втором браке и много раз вспоминает отвратительные черты внешности и характера Майлса. Будучи пьяным, он выгнал ее ночью из дома в одной ночной рубашке, а внешность имел вот такую: «Этот мужчина не был привлекателен внешне. Он был жирным веснушчатым типом, очень большим, с венцом рыжих кудрявых волос и маленькими бледно-зелеными глазками, похожими на лопающийся виноград». И все же после вечеринки у общих богемных друзей Майлс и Марта оказываются наедине в темной гостиной. Сцена их близости на скрипящей кушетке, рассказанная сначала с точки зрения Майлса, а потом – Марты, детально иллюстрирует технику комедийного описания неподдающихся описанию вещей:
"Он занимался с ней любовью на ампирной кушетке в ее гостиной. Марта не разрешила отнести ее в спальню, где они могли бы сделать все с комфортом. [...] Он уверенно подложил маленькую подушку под ее бедра, но поза все равно не была удобной. Кушетка оказалась слишком короткой и узкой, и скользкой, как черт, – покрытая каким-то материалом из конского волоса, скорее всего, последним криком моды, – она затрещала, как только его голые колени уперлись в нее. Было неудобно и, более того, жутко холодно [...] Волосы Марты выскользнули из заколок, и он жадно схватил длинную прядь, вжался в нее ртом и глубоко вздохнул. С диванной подушки до него донесся приглушенный крик отвращения; когда она повернула к нему голову, чтобы сказать «прекрати», он усеял ее щеку и ухо поцелуями [...] Вдохновившись, он стал искать молнию на ее платье - женская одежда всегда сбивала его с толку, - но Марта воспользовалась его занятостью, чтобы выбраться из-под него, и сидя стала отталкивать его своими маленькими руками [...] Они с Мартой напоминали ему пару борцов, которые, переваливаясь и тяжело дыша, старались соблюдать все правила боя. Нитка ее бус порвалась, и бусины застучали по паркету, рассыпаясь. «Извини», пробормотал он и ринулся к ее левой груди. Она не могла не признать, что сама напросилась на это, пусть даже только своим неблагоразумием. Но когда он бросился на неe, ей хотелось рассмеяться. Она не могла отнестись к этому серьезно. Все время, что она отбивалась, Марта старалась подавить улыбку из-за его смехотворных поисков молнии (он никогда не мог ничего найти), тупой простоты его натиска, автоматически рассчитывающего на ее согласие. Впрочем, поначалу ее главным образом беспокоило, не сломает ли он кушетку."
В постельных сценах МакКарти, анекдот и момент истины сливаются в единое целое. Анекдотично здесь стыдливое любопытство, всегда сопровождающее сексуальные темы и подчеркнутое деталями неодушевленных предметов. Момент истины в постели у МакКарти очищен не только от чувственной любви, но даже от простой сексуальной привлекательности. Мужские персонажи МакКарти Билл Брин и Майлс Мерфи не в состоянии вскружить девушке голову, и поэтому секс с ними предстает неловким и абсурдным с предельной ясностью.
Описанная выше сцена в романе занимает больше семи страниц. Она примечательна комичностью ситуации, раскрытой в бытовых деталях вроде скрипящей кушетки, рассыпающихся бус и возни с молнией. К тому же, онa говорит о самих героях куда больше, чем могли бы это сделать кропотливые описания их голых тел или обнаженнных душ. «Переваливаясь и тяжело дыша», Майлс и Марта оживают как персонажи. Сам факт, что герои МакКарти оживают во время секса, интересен хотя бы потому, что в современной литературе чаще всего происходит совершенно обратное. В своем эссе «Фиктивные персонажи» («Characters in Fiction»), Мэри МакКарти критикует отсутствие запоминающихся персонажей, потому что большинство современных романов слишком озабочено сексом:
"Сетчатка [глаза] не обитель характера. То же самое относится и к сексуальным органам, хоть они и отличаются от человека к человеку. Когда мы занимаемся любовью, мы больше похожи друг на друга, чем во время разговора или других действий. Во время оргазма мы вообще забываем о себе – в этом и кроется одна из рекомендаций для занятий сексом. Секс уничтожает личность, и место, отведенное сексу в современных романах, гарантирует отсутствие характера."
Оргазм как маленькая смерть – старый топос, поэтому странно слышать такое от писательницы, столь беспристрастно препарирующей сексуальные отношения в своих произведениях. Но проза МакКарти «подсовывает» нам вместо страстных обьятий, дурацкие кусочки реальности, граничащей с абсурдом: медная булавка в панталонах и потерянная подвязка от чулка, приступ тошноты в момент признания в любви, рассыпающиеся бусины и скрип кушетки – все эти детали предотвращают эротическое и сентиментальное восприятие близости. Высказывание МакКарти о неуместности слишком большого внимания к сексу не только упрекает ее коллег по перу, но и намекает, что сама МакКарти стоит на другой ступени, чем эти коллеги – ближе к писателям-реалистам XIXв., таким как Флобер и Толстой, которыми она восхищалась.
Когда МакКарти пишет о сексе, ею движет долг отобразить истину – и чаще всего эта истина неприятна. Поразительная строгость ее стиля придает интересный контраст откровенному содержанию ее текстов. «Холодное око» прозы МакКарти смотрит неподкупным взором не только на отрицательных героев, но и на главных героинь, разделяющих много характерных черт с самой Мэри. Ее беспристрастность создает уникальные женские образы – ее героини всегда как бы раздваиваются на наблюдательниц и наблюдаемых, и с иронической усмешкой следят за своими собственными абсурдными приключениями. Эта способность к отрешенному анализу ставит героинь МакКарти, как и ее саму, в несколько изолированную позицию – ведь их нельзя причислить ни к жертвам, ни к моделям для подражания. Впрочем, одиночество часто сопровождает незаурядных личностей, о чем Мэри МакКарти не могла не знать. МакКарти так и не примкнула ко второй волне феминизма, начавшейся в США в ранних шестидесятых. Все ее значимые романы поднимают вопросы идентичности, самоконтроля и самосовершенствования женщины в патриархальном обществе, но Мэри МакКарти, со своей ярко выраженной индивидуальностью, так и не смогла влиться в политическое движение второй волны. Из-за этого она поплатилась своим заслуженным местом в каноне американской литературы - несмотря на ее литературные достижения, имя ее сейчас почти забыто.
Но ее тексты говорят сами за себя. Позиционируя женщину как независимую, трезво и здраво мыслящую личность даже в самых нелепых ситуациях, МакКарти создает уникальный женский образ, избегающий любой виктимизации. В самых личных моментах – моментах интимной близости, в которых традиционная женская роль предписывает пассивность и субординацию, героиня МакКарти остается «кремневой скалой», занятой глубинным анализом. Таким образом, тексты МакКарти ломают патриархальные стереотипы, а сфера глубоко личного выходит за свои узкие рамки и становится сигналом с политическим подтекстом, значимым для феминистского движения."
О Мэри Маккарти из Википедии:
О Мэри Маккарти из Википедии:
"Мэ́ри Тере́за Макка́рти (англ. Mary Therese McCarthy, 21 июня 1912 года, Сиэтл, США — 25 октября 1989 года, Нью-Йорк, США) — американская писательница.
Мэри Маккарти симпатизировала коммунистам, но после московских процессов солидаризировалась с Львом Троцким и осуждала сталинизм. Входя в коллектив журнала «Partisan Review», где приобрела репутацию талантливого критика, также печаталась в «The Nation», «The New Republic», «Harper’s Magazine» и «The New York Review of Books». После Второй мировой войны выступала с критикой и маккартизма, и советского строя. Во время войны во Вьетнаме несколько раз посещала Вьетнам и выступала с критикой негативного изображения вьетнамских партизан в западных СМИ.
Была замужем четыре раза. Начиная с 1938 года, её мужем был известный литературный критик Эдмунд Уилсон, в этом браке у Мэри Маккарти родился сын, Reuel Wilson.