"Мисудзу Канэко (настоящее имя Тэру Канэко; 11 апреля 1903 года — 10 марта 1930 года) — японская поэтесса и композитор. Тэру Канэко родилась в рыбацкой деревне Сэндзаки, ныне являющейся частью города Нагато префектуры Ямагути.
Она была воспитана матерью и бабушкой, потеряв отца в возрасте трех лет. Ее мать управляла книжным магазином, много читала и весьма ценила образование. Канэко тоже необычайно любила книги и получила редкую для женщины того времени возможность учиться в школе до 18 лет.
Карьера Канэко как автора стихов для детей по-настоящему началась в возрасте двадцати лет, вскоре после того как она стала менеджером и единственным сотрудником небольшого книжного магазина в Симоносеки, городе на южной оконечности Хонсю. Для начала она откликнулась на предложения популярных журналов, публикующих произведения для детей, присылать собственные рассказы и стихотворения. Канэко отослала подборку своих стихов, из которых пять были приняты для публикации в сентябре 1923 года в четырёх из этих журналов. В течение следующих пяти лет Канэко опубликовала пятьдесят одно крупное стихотворение.
В 1926 году, по предложению родителей, она вышла замуж за нелюбимого человека – служащего, работавшего в ее книжном магазине. Не умея обеспечить семью, он вел разгульный образ жизни, даже после рождения дочери. Заразившись в увеселительном квартале венерической болезнью, он заразил и жену. Канэко ослабела и испытывала сильную боль, ей было трудно ухаживать за маленькой дочерью. Более того, муж заставил ее прекратить писать. Страдая от болезни и душевной боли в 1930 году она подала на развод. Сначала бывший супруг позволил ей воспитывать дочь самостоятельно, но потом передумал и попытался получить опеку над ребёнком. В знак протеста Канэко покончила жизнь самоубийством, написав перед этим письмо с просьбой, чтобы ребёнка воспитывала бабушка (её мать), поскольку она сама «не имеет надлежащих способностей».
После смерти имя её было надолго забыто. Но одно из стихотворений поэтессы произвело огромное впечатление на поэта Сэцуо Ядзаки, и он решил попробовать разыскать родственников Канэко. В 1982 году, в результате 16-летних поисков, в Токио был найден младший брат поэтессы, у которого сохранились 512 стихов, написанных рукой самой Канэко в трёх тетрадях. Вся коллекция была опубликована в шести томах (1984 год), и имя Канэко стремительно завоевало популярность в Японии. В настоящее время Сэцуо Ядзаки является руководителем Музея Мисудзу Канэко, открытого в Нагато, благодаря его неустанным усилиям, произведения Канэко стали частью мировой культуры.
Не так давно в США была опубликована богато иллюстрированная книга с ее работами (на английском и японском языках) и биографией под названием «Эхо ли это?» (Are You An Echo?: The Lost Poetry of Misuzu Kaneko).
У Мисудзу была большая способность к сочувствию и состраданию ко всем живым существам. Ее внимательный и настороженный взгляд часто обращался к чему-то заброшенному, позабытому или же невидимому.
Похоже, для неё все было живым и имело свои чувства – растения, камни, даже телефонные столбы! Она чувствовала одиночество маленьких китов, осиротевших после охоты. Чувствовала ночной холодок цикад, которые сбросили свои старые раковины. А также – слезную печаль цветка, окропленного росой...
Мисудзу писала просто и чисто, с удивительным самоотречением. Внимательная ко всему, но беспристрастная, она воплотила совершенство поэтического «я», которое наблюдает и становится тем, что он наблюдает в сострадании и гармонии с ним.
Поэтический язык Мисудзу Канэко наследует национальную традицию – особый способ девичьего языка – выражаться ласково и нежно. Поэзия Мизудзу наполнена эмоциональными тонами этого выразительного языка. К сожалению, другие языки не в состоянии передать тонкую женскую чувствительность Мисудзу и элегантные нюансы ее классических аллюзий.
Примечание: стихотворения Мизудзу Канэко не издавались на русском языке. Ниже приведены любительские переводы с японского и английского.
ЭХО ЛИ ЭТО?
Я говорю: «Давай поиграем!» –
– «Поиграем!..»
Я говорю: «Дурак!» –
– «Дурак...»
Я говорю: «Не играю с тобой!»
– «Не играю».
А потом
мне становится грустно...
и я говорю: «Извини...»
– «Извини».
Это эхо?
Нет, каждый из нас.
Я, ПТИЧКА И КОЛОКОЛЬЧИК
Даже если взмахну я руками,
в небеса полететь не смогу.
Птичка быстро летит, но меня
не догонит, коли я по земле побегу.
Сколько б телом своим не качала,
не зальюсь, мелодично звеня.
Колокольчик красиво звенит,
но не знает много песен хороших, как я.
Колокольчик, и птичка, и я –
Мы различны, но все хороши.
ВОДА И ТЕНЬ
В воде так много
Небесной тени.
А в бездне небесной
маленькие рощи
отражаются,
Даже полевые цветы
отражаются.
Вода с охотой
отразит любую тень.
Водная же тень
в чаще лесной
Блестит.
Светлая тень,
прохладная тень,
колеблющаяся тень.
Вода скромна, –
её тени мало.
¤ ¤ ¤
Сад наполнен
ароматом сладкой оливы.
Ветер задержался у ворот...
«Зайти?» – «Не зайти?»
Не может решить.
¤ ¤ ¤
Корабли, которые причаливают в порту,
все чернеют от старости.
А вдали от берега
все корабли сияют белизной.
Эти дальние корабли
никогда не приходят в порт.
По тонкой линии между небом и землей
они плывут куда-то вдаль.
Сверкают белизной и уплывают вдаль.
¤ ¤ ¤
Куда уходят цветы,
когда их срывают?
Туда, в голубое небо,
где поют жаворонки.
Но куда теперь отправился он,
бродяга-ветер?
Своими очаровательными ручками
он срывает стебли цветов.
Не эти ли руки когда-нибудь
сорвут и меня?
¤ ¤ ¤
Духи солнца спускаются с неба.
Их на пути встречает Ветер с Юга.
Куда вы и зачем? – звучит его вопрос.
Один ему ответил:
«Я свет несу земле.
Чтоб каждый мог работать».
Другой сказал ему:
«Я заставляю всё вокруг цвести.
И мир огромный наполняю счастьем».
А третий Дух сказал:
«Я строю прочный мост,
чтоб души чистые могли достигнуть рая».
Но грустен был последний Дух:
«Я здесь лишь для того,
чтоб принести на землю тень».
¤ ¤ ¤
Никому не скажу что я видела.
Потому что, если до пчел
дойдет слух о том,
как в утреннем саду плакали цветы,
они прилетят и извинениями
вернут нектар, который они собрали.
¤ ¤ ¤
Кузнечик взбирается на гору.
С самого утра взбирается на гору.
Прыг-скок, кувырком, прыг-поскок.
Над горой утреннее солнце.
На полях утренняя роса.
Я же мастер прыгать!
Я же заводной!
Прыг-скок, кувырком, прыг-поскок.
Над горою осеннее небо.
Как замерзли усики...
Прыг-скок, кувырком, прыг-поскок.
Ещё один прыжок и я до неё допрыгну...
До той звезды, что видел прошлой ночью.
Прыг-скок, кувырком, прыг-поскок.
Солнце так далеко!
Как же хо-о-олодно!
До этой вершины,
до этой вершины ещё так далеко!
Прыг-скок, кувырком, прыг-поскок.
Знакомый цветок? Белый колокольчик.
Как же, я провел под ним прошлую ночь.
Прыг-скок, устал, прыг-скок, устал.
Луна над горой.
Ночная роса на полях.
Выпью росы и лягу спать.
А-а-а-а, а-а-а-а, сладко зевнул и уснул.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
«Закончена, закончена...
закончена моя милая книга стихов», –
повторяю сама себе.
Но сердце не поет.
В нём поселилась печаль.
Лето пролетело, и осень на исходе.
Эти короткие мысли между шитьём
казались мне сном.
Кому их показать?
Но я ещё не закончила.
Как жалко...
(Я так и не забралась на гору,
и теперь спускаюсь.
Очертания гор прячутся в облаках).
В конце концов, я знаю,
это всего лишь сон.
Под этой лампой на исходе осени
я написала всё,
что было у меня на сердце.
Что же я буду писать завтра?
Как грустно...
БОГ И ПЧЕЛА
Пчела – в цветке,
цветок – в саду,
сад внутри глиняного забора,
глиняный забор внутри города,
а город – в Японии,
Япония находится в мире,
мир внутри Бога.
И тогда, и тогда... Бог внутри маленькой пчелы.
РЫБЫ
Мне жаль рыб в море.
Рис выращивают люди,
коров растят на пастбищах,
даже карпа кормят в прудах.
Но о рыбах в море
никто не заботится;
они такие безобидные.
И все же, сейчас я собираюсь съесть одну.
Мне так жаль рыб в море.
БОЛЬШОЙ УЛОВ
На восходе, славном восходе солнца
такой большой улов!
Большой улов сардины!
На пляже как будто фестиваль,
но в глубине моря
пройдут ритуальные шествия –
траур по десяткам тысяч смертей.
ОСТРОВ БЕНТЕН
«Такой прекрасный остров –
ему должно быть стыдно находиться там, где он есть,
потому я просто поймаю его канатом
и уберу его оттуда».
Так смеялся моряк с Севера.
«Он лжет, он лжет», – подумала я.
Но когда стемнело, стала волноваться.
А утром, с встревоженным сердцем
я побежала к пляжу.
Остров Бентен все еще был на месте –
плывущий на гребнях волн,
обернутый в золотой свет,
зеленый, как всегда.
СПРАШИВАЮ
Интересно, почему
дождь, что падает из тёмных облаков,
сияет словно серебро.
Интересно, почему
шелкопряд, который ест зеленые листья тутового дерева,
такой белый.
Интересно, почему
луноцвет, который никуда не стремится,
расцветает сам по себе.
Интересно, почему
все, кого я спрашиваю
об этих вещах,
смеются и говорят: «Именно так и есть».
КРАСИВЫЙ ГОРОД
Вдруг вспоминаю тот город...
красные крыши вдоль берега;
а дальше, в водах широкой голубой реки –
белый парус, тихо-тихо плывущий;
и на траве побережья –
молодого человека, художника,
пристально глядящего на воду.
А я? Чем была занята я?
Когда думаю, что не могу припомнить,
понимаю, что всё это – картинка из чьей-то книжки.
ЗВЕЗДЫ И ОДУВАНЧИКИ
На самом дне голубого неба,
как камешки на дне океана,
лежат в ожидании ночи
звёзды, не видимые днём.
Их не видно, но они там.
Невидимые вещи все же существуют.
Увядшие, уже без семян одуванчики
спрятались в трещинах черепицы,
они тихо ждут весны,
их сильные корни невидимы.
Их не видно, но они там.
Невидимые вещи все же существуют.
ЦВЕТОЧНЫЙ МАГАЗИН
Продавец из цветочного магазина
отправился в город, чтобы продать цветы,
и продал их все.
Бедный одинокий цветочник.
Цветы, о которых он заботился, все исчезли.
Теперь, когда заходит солнце,
цветочник в своей хижине совсем один.
Он мечтает о счастье
для тех цветов, что он продал.
ЛАКОМСТВО
Забавы ради, прячу лакомство от брата, думая, что ни за что не стану его есть.
Но в конце концов, съедаю.
Одно малюсенькое сладкое угощение.
Но что если мама скажет: «Их было два...» Что буду делать тогда?
Оставлю другое. Нет, возьму его. Нет, положу обратно...
Что ж, мой брат не идёт. Потому я съедаю его,
ещё одно лакомство.
Какое же оно горькое. Какое грустное на вкус!
КОКОН И МОГИЛА
Шелковый червь забирается в кокон –
жесткий, неудобный кокон.
Но шелкопряд должно быть счастлив;
он станет бабочкой
и улетит.
Человек попадает в могилу –
темную, одинокую могилу.
Но хороший человек
отрастит крылья, станет ангелом
и улетит.
ПРОШЛЫЙ ГОД
Посмотри, посмотри на лодку
в Новый год!
Не поднимая флага, она поднимает черный парус
и покидает гавань.
Эта лодка, эта лодка –
кто уходит на ней
в этот первый новогодний день?
Быть может, это был Старый год? Прошлый год? Так думаю я.
На лодке, на этой лодке
плывет он куда-то вперед.
Есть ли гавань для Прошлого года?
Есть ли кто-то, кто ждет его?
Слушай, смотри, это Прошлый год –
Я вижу его в первый новогодний день
плывущим на лодке с черным парусом,
её тень скользит всё дальше и дальше на запад.
ДЕНЬ И НОЧЬ
После дня наступает ночь,
после ночи наступает день.
Откуда я могу увидеть
эту длинную-предлинную веревку,
её один конец, и другой?
ГОРКА СНЕГА
Снегу наверху
должно быть холодно,
холодный лунный свет пронзает его.
Снег внизу,
наверно, чувствует тяжесть
сотен ног, что на него ступают.
Снегу посередине
должно быть одиноко:
ни земли, ни неба не видать.
ЛЮБИТЬ ВСЕ
Хочу любить всё –
лук, помидоры, рыбу –
хочу любить их всех.
Все блюда,
что готовит моя мама для нас.
Хочу любить всё –
докторов, ворон –
и их тоже.
Всё и каждый в этом мире