fem_books

"Анализируя современную американскую семью, Окин рассматривает три основных момента: первый – определение брака, семейные взаимоотношения и разделение обязанностей в воспитании детей; второй – критику отношения современных американских политологов к природе и роли семьи и третий – разработку своей собственной теории о том, каким образом достичь справедливости в семье. В этом разделе мы проанализируем ее взгляды относительно первых двух моментов; в третьем разделе – о том, как добиться справедливой семьи.

Окин утверждает, что американские семьи в XX веке являлись несправедливыми институтами (с. 135). Она убеждает в том, что между полами существуют «существенные различия» (несоответствия) в нашем обществе и что, «в основе всех этих несоответствий лежит неравное распределение неоплачиваемого труда в семье» (с. 25). Окин отмечает различие, существующее между оплачиваемым (или продуктивным) и неоплачиваемым (или репродуктивным) трудом, а затем показывает, что американских семей, в которых оба супруга выполняют неоплачиваемую работу, мало. 2/5 замужних женщин в Америке домохозяйки. Они работают 49,3 ч. в неделю, а занятый на службе муж работает 63,2 ч. В семьях, где жена работает неполный рабочий день (менее 30 ч. в неделю), она вынуждена выполнять и домашнюю работу, на которую уходит 40 ч. в неделю (с. 150). Работающие жены, как утверждает Окин, еще вынуждены выполнять большую часть неоплачиваемой домашней работы, включающую домашнее хозяйство и заботу о детях. Четверть детей в США живут в неполных семьях с одним из родителей и 90 % из них – в семьях, где единственным родителем является мать (с. 4). Эти женщины, как правило, заняты на низкооплачиваемой работе, которая не предусматривает никаких льгот (пособий).

Проблема, как утверждает Окин, состоит в том, что женщины в любой из этих ситуаций находятся в невыгодном положении. Те, которые являются домохозяйками, в большей степени зависят от своих мужей и в меньшей степени способны содержать себя, т. к. их труд не оплачивается. Их труд обесценивается, т. к. он не оплачивается, и никогда не будет признаваться как производительный труд, по крайней мере с точки зрения денежного перечисления (с. 15). До тех пор, пока труд домашней хозяйки не будет оплачиваться, ее положение будет оставаться унизительным, особенно в тех случаях, когда она вынуждена просить деньги на домашнее хозяйство или на себя. В этом случае службы распределения пособий (льгот) (включая основное социальное обеспечение) относятся негативно к члену семьи, который не работает вне дома. Ситуация разведенных или незамужних матерей (одиночек) еще хуже. т. к. им самим приходится обеспечивать себя и своих детей. Экономическое положение женщин после развода становится особенно тяжелым, в то время как разведенный мужчина обычно находится в более выгодном положении, нежели во время брака. Эти факторы ведут к развитию «феминизации нищеты», в силу этого факта одинокие женщины с детьми становятся беднее, т. к. материальная помощь, которую они получают со стороны отцов их детей, незначительна.

В этих ситуациях несправедливости, утверждает Окин, неравенство в семье напрямую связано с гендерной социализацией и несоответствиями. Она отмечает, что неравенство в семье обусловлено ее гендерной структурой, которая является исторической и социальной. Такая структура в конечном счете основана на половом разделении труда, которое обусловлено бытующими в обществе мнениями о половом различии. Эти убеждения в наше время заняли прочное положение в социальных отношениях и ролях в семьях (с. 5–6). Кроме того, Окин утверждает, что проблема состоит не в том, что женщины подавляются патриархальной системой. Они научились сокращать рабочий день, продвигаться благодаря служебному положению мужа и заниматься работой, которая требует меньших затрат времени, с тем чтобы проводить больше времени с семьей. В результате существует цикл неравенства, который навсегда сохраняется в семье, когда женщина занимается работой, которая не оплачивается, и терпит неудачу, требуя, чтобы партнер участвовал в равной степени в выполнении домашних обязанностей и в воспитании детей. Этот «цикл уязвимости», возникающий вследствие «сильного влияния традиции вместе с издержками социализации, продолжает еще активно действовать с целью укрепления половых ролей, которые обычно предполагают неравный авторитет и достоинство» (с. 6). Далее она утверждает, что, «конечно, ничем в нашей природе не установлено, что мужчины не должны участвовать в равной степени с женщинами в воспитании детей» (с. 5). Окин оспаривает тот факт, что это происходит только в результате социализации женщин, а не их природы, которая ведет к тому, что женщины, которые часто перегружены никогда не оплачиваемой справедливо работой, в первую очередь заботятся о детях.

Несмотря на убеждение Окин в том, что современные американские семьи являются несправедливыми, она уверена, что семья играет главенствующую роль в духовном развитии детей и является школой справедливости, которая просто нуждается во внимании и реформировании. Она заявляет, что семья должна быть справедливой, т. к. именно она в большей степени влияет на духовное развитие детей (с. 17). Окин полагает, что если дети не познают справедливость и взаимность в семье раньше, чем власть и обман, и пока они не почувствуют заботу и уважение, до тех пор они не будут развиваться духовно и следовать принципам справедливости (с. 17). Семья занимает центральное место в духовном развитии, и для того, чтобы детям научиться быть справедливыми, они должны жить в справедливых семьях, где оба родителя делят репродуктивный труд поровну между собой, так что эта бесплатная работа не воспринимается только как обязанность матери.

Окин обращает внимание на то, что гендерная структура семьи ведет к неравенству на арене «равных возможностей». В то время как некоторые политологи акцентируют свое внимание на равенстве возможностей, она утверждает, что никогда не будет истинного равенства, потому что люди не рождаются равными в обществе. Гендерные роли сохраняются навсегда в семье и являются препятствием для уравнивания возможностей. Например, девочка может быть воспитана так, что будет считать, что ее предназначение быть хозяйкой и матерью. В результате она имеет меньше вариантов для удовлетворенной и независимой жизни вне дома. Если она захочет жить в относительном комфорте, она будет искать себе мужа, который будет иметь деньги, а она будет заниматься ведением хозяйства и воспитанием ребенка. В результате неравная возможность женщины в получении работы непосредственно является продолжением той зависимости, в которой она находится в семье. Ее потенциал на рабочем месте и ее труд в семье взаимосвязаны. «Круг возможных отношений и решений охватывает и семью, и рабочее место, а неравенство в одной из этих сфер усиливает неравенство, которое уже существует в другой» (с. 147).

Подводя итог, следует подчеркнуть, что передовые идеи Окин о природе несправедливости в семье основаны на том, что женщинам предопределено обществом работать бесплатно, и они никогда не получат вознаграждения за то, что они делают. На основе диагностики современной семьи и природы существующей в ней несправедливости Окин приходит к выводу, что справедливость может быть достигнута в семье. Чтобы объяснить, как она представляет себе эту справедливость, мы обращаемся к ее положительному аргументу о справедливости и ее адаптации теории справедливости Джона Роулса с целью разработать свою собственную теорию.

Применение теории справедливости Джона Роулса к семье

Размышления Окин относительно несправедливости семей являются адаптацией основной идеи политической теории американского философа Джона Роулса (Rawls, John), выраженной в работе «Теория справедливости» («А Theory of Justice»), впервые изданной в 1971 г. (В статье цитаты будут даваться по изданию 1999 г)

Аргумент Окин о том, как добиться справедливости в семье, частично является феминистской реакцией на теорию справедливости Роулса, которая стала наиболее влиятельной теорией в последние годы XX – начале XXI в. Чтобы понять теорию Окин о справедливости в семье, представим компоненты теории Роулса, а затем объясним, как Окин использует и модифицирует ее в развитии своей собственной теории о справедливости в семье. Как правило, Окин использует метод Роулса для того, чтобы скорее аргументированно доказать необходимость справедливости, чем непосредственно адаптировать какой-либо из принципов, которые Роулс выдвигает в своей теории.

Теория справедливости Роулса касается социальных институтов. Это конструктивная работа в политической философии, и по причине ее сложности мы ограничимся здесь поверхностным обзором его основных идей о справедливости. Роулс начинает с положения о том, что первостепенным объектом справедливости является основная структура общества. Так, он считает, что самая важная цель теории справедливости – изложить принципы справедливости, необходимые для достижения справедливого общества. Он утверждает, что ситуация, в которой мы находимся, включает и сотрудничество, и конфликт. Так как мы оказались в таких условиях, мы, следовательно, нуждаемся в определении правил, чтобы установить, какие принципы являются справедливыми.

Роулс использует договорной подход к установлению принципов справедливости. Этот подход нацелен на общественную реабилитацию моральных и политических принципов. Идея состоит в том, что принципы справедливости – это те, которые будут выбраны компетентными людьми, находящимися в своего рода «состоянии природы», которое Роулс называет исходной позицией. Он подчеркивает специфику теории договора – важность приемлемого соглашения и разделяемые обществом аргументы. Это формулируется на языке рационального выбора. Так, Роулс считает, что в определенном смысле исходную позицию можно истолковать как гипотетический процесс заключения «сделки» между гражданами, членами сообщества, в котором каждый человек, действуя рационально и преследуя собственный интерес, стремится к самому выгодному для себя результату. Задача этой теории справедливости – определить метод или процедуру обсуждения справедливости, и использование его (ее) будет являться основанием в выборе особой концепции справедливости.

Метод Роулса, названный исходной позицией, предлагает обсуждение справедливости, описание условий (возможностей), при которых могут быть выбраны принципы справедливости. Исходная позиция является гипотетическим сосредоточением авторитетных представителей (доверенных лиц), чья задача – установить для каждого в обществе и для следующих поколений принципы справедливости, которые затем должны определить институциональные действия и процедуры. Что касается нашего случая, то это есть процедура выбора концепции справедливости, предусматривающей «способ, которым главные социальные институты распределяют фундаментальные права и обязанности и определяют распределение благ, полученных в результате социального сотрудничества» (с.

б). Роулс говорит, что «исходная позиция» служит способом объяснения (с. 21) или мыслительным экспериментом, созданным для изложения идеальных условий обсуждения принципов справедливости. Данный способ включает: а) процедуры морального принятия решения, которые считаются «справедливыми»; б) выбор основной информации, которая должна быть уместна в таких обсуждениях;

в) исключение информации морально неуместной, которая ведет к предвзятости (необъективности) или требует особых условий.

Метод «исходная позиция» обусловливает различные подходы в обсуждении проблемы экспертами. (Ими, как правило, являются известные актеры, общественные деятели.) Такие ограничивающие условия обеспечивают, что какой бы выбор ни сделали участники, он будет справедливым: «Идея “исходной позиции” – установить честную процедуру, чтобы любой из принципов согласовывался бы со справедливостью» (с. 118). Эти ограничения включают: 1) мотивацию участников как беспристрастных; 2) взаимоотношения участников как равных; 3) завесу незнания; 4) чувство справедливости.

Давайте начнем с первого пункта – мотивации рациональных личностей. Она означает, что участники преследуют свои интересы, а не интересы других. Они склонны сотрудничать с другими, но хотят выбрать такую социальную схему, в которой их права были бы в равной степени защищены. При отборе таких участников данная диспозиция предусматривает, что принципы справедливости «не зависят от строгих предписаний» (с. 111) ввиду того, что «концепция справедливости не должна основываться на далеко идущих всесторонних связях естественных отношений и симпатий» (с. 112). Несмотря на то что участники установили свою специфическую диспозицию, мотивация не является слишком сильной составляющей метода. Роулс утверждает, что выбор участников был бы тем же самым, если бы они имели благожелательное расположение (с. 167). Таким образом, кажется, что другие ограничения исходной позиции являются наиболее важными в формировании суждений участников.

Вторая особенность заключается в том, что участники находятся в начальной позиции равенства, которая представляет «фундаментальные условия их сообщества» (с. 10). Это означает, что ни один участник не имеет большей власти или большего преимущества, чем другой. Если участники не равны, тогда одни имели бы преимущества над другими, и в результате их конкурирующие требования не стояли бы выше всех, а результат был бы «установлен силой и хитростью» (с. 117). «Каждое лицо обладает неприкосновенностью» (с. 3), которую общество не может нарушить, даже если оно способствует повышению благ этого лица.

Третье ограничивающее условие, завеса незнания, скрывает определенную идентичность каждого участника. Когда каждый находится за завесой, он не знает социального статуса или классового положения участников, их расового и культурного происхождения, их представлений о хорошей жизни или характерных особенностях личности, мужского или женского они пола, не имеет представления о том, наделены ли они умом или силой. Эта «плотная завеса» незнания скрывает информацию о месте участников в истории, обстоятельствах их экономических и демократических отношений и т. д. Ее основная функция – скрыть информацию об отличительных характерных свойствах и чертах их личности, что мотивировало бы их морально свободный выбор. Исключение знания об индивидуальных различиях участников способствует возможности соглашения. Оно устраняет различия между контрагентами так, что они приходят к соглашению. Завеса «создает возможность анонимного выбора определенной концепции справедливости. Без этих ограничений понимание преимуществ метода “исходной позиции” было бы безнадежно сложным» (с. 121). Наличие завесы незнания и вытекающие идентичные рассуждения означают, что аргументы участников являются единственно индивидуальными.

Конечное условие состоит в том, что участники, как предполагается, должны быть «восприимчивы к чувству справедливости, и этот факт является общепризнанным» (с. 125). Чувство справедливости означает, что они способны «понимать и действовать в соответствии с какими бы то ни было окончательно согласованными принципами», и предполагает, что «эти выбранные принципы будут приняты во внимание» (с. 125). Чувство справедливости также позволяет участникам быть рассудительными и избрать ту концепцию справедливости, согласно которой они предполагают действовать. Несмотря на это Роулс подразумевает, что чувство справедливости является формальным, так как оно выступает условием, при котором участники учитывают факты психологии при выборе концепции справедливости. Смысл в том, что участники понимают, какие актуальные действующие силы (факторы) приемлемы, предоставляя понимание об их моральной ответственности. Они понимают, что актуальные действующие силы способны к познанию условий справедливости.

В сочетании изложенные особенности создают независимую позицию, «благодаря которой может быть достигнуто справедливое соглашение между свободными и равными лицами». Участники – представители свободных и равных граждан, которые должны достичь соглашения при справедливых условиях. Суть в том, что при таком способе рассуждения о справедливости участники выберут концепцию справедливости, с которой они смогут жить.

Как же эта теория справедливости интерпретируется Окин? Она начинает с аргументирования того, что Роулс использует метод «исходной позиции» только для того, чтобы продумать требования справедливости, как они применяются к социальным институтам. Он никогда не рассматривал ту возможность, при которой семья могла бы быть социальным институтом, к которому применимы принципы справедливости. В действительности, как отмечает Окин, только один раз Роулс упоминает о семье в своей дискуссии о моральной психологии, когда говорит, что изначально дети приобретают чувство справедливости в семье. В этом и состоит особенность аргумента Роулса, который Окин оспаривает и использует в качестве отправной точки своей собственной теории справедливости в семье.

В ответе Окин Роулсу присутствуют два главных аргумента о справедливости и семье. Первый – она доказывает, что такие ученые, как Роулс, четко убеждены, что в качестве вопроса моральной психологии справедливость познают в семье, а второй – они неправильно предполагают, что институт семьи является справедливым de facto. Роулс прав, когда подчеркивает значение семьи в формулировке своих идей о справедливости и то, что чувство справедливости будет формироваться в справедливой семье, но, как показывает Окин, семья – это не только институт. В завершение теории справедливости Окин настаивает на том, что она должна касаться и женщин и ориентироваться на устранение гендерных несоответствий, которые, как она считает, превалируют в современной семье. Ее решение состоит в том, чтобы показать, как «исходная позиция» может повлиять на структуру оценки личных взаимоотношений – не только политических, – но и для установления характерных особенностей справедливой семьи.

По мнению Окин, «исходная позиция» Роулса порождает вопрос: на каких условиях ее участники согласились бы с браком, родительскими и другими домашними обязанностями, разводом и действиями в социальной жизни (на работе, в школе) (с. 174)? Она просит читателя представить себя в исходной позиции, где он не знает ни своего пола, ни других личных особенностей и, таким образом, должен выбрать действия, которые были бы честными. Особенно это относится, как она говорит, к недостатку знания о «наших представлениях о характерных особенностях мужчин и женщин и нашей уверенности в правильности существующего разделения труда между полами» (с. 174). То есть мы не знаем, что думаем о гендерных ролях в семье. Мы можем, пользуясь «завесой», «обнаружить себя феминистским мужчиной или феминистской женщиной, чьи убеждения о нормальной жизни включают минимизацию социальной дифференциации между полами».

Окин говорит, мы можем «стать традиционными мужчинами или женщинами, чья концепция хорошей жизни ввиду религиозных или других причин тесно связана с условным разделением труда между полами» (с. 174). Задача заключается в том, чтобы определить принципы справедливости, которые соответствовали бы этим убеждениям, а также тем убеждениям, которые находятся посередине. По существу, она спрашивает: с какими действиями разумно было бы согласиться, если мы не знаем, с каким полом мы будем сочетаться браком?

Создание справедливой семьи

Ответ Окин на ранее поставленный вопрос заключается в том, что соответствующая модель взаимоотношений минимизировала бы гендерные различия, но люди, которые состоят в гендерных браках, должны быть защищены. Главный ее аргумент – семье следовало бы быть равноправной по своей структуре. Сначала это вызывает отстранение от традиционных гендерных ролей, которые обременяют женщин большей частью работы по воспитанию детей. Она доказывает, что браки, которые минимизируют гендерные различия и в которых имеет место разделение как продуктивного (оплачиваемого), так и репродуктивного (неоплачиваемого) труда, являются наиболее желательными, но также следовало бы допустить и существование традиционных форм брака. Согласно Окин, справедливое общество – это общество, которое приветствует равное разделение между мужчиной и женщиной оплачиваемого и неоплачиваемого труда, продуктивной или репродуктивной работы. В таком обществе общественная политика должна защищать уязвимые слои общества, женщин и детей. Мы кратко объясним ее взгляды на то, как достичь равноправного (без гендерных различий) брака (посредством изменений на рабочем месте и государственных санкций), а затем сакцентируем внимание на ее рекомендациях по охране женщин в традиционном браке или одиноких.

Для того чтобы способствовать равному распределению обязанностей в воспитании детей, значительные изменения были бы необходимы и на рабочем месте, и в школах. Они включают родительский отпуск и для матери, и для отца после рождения детей, большую гибкость по отношению к родителям с детьми, у которых проблемы со здоровьем; также некоторые льготы при уходе за детьми для родителей, которые работают на крупных объектах. Цель – обеспечить разделение родительских обязанностей посредством поощрения мужчин так же, как и женщин, – предоставлять отпуск обоим родителям в период, пока их дети маленькие (с. 176). В школах детям необходимо преподавать «гендерную политику», включающую особенности брака, объяснять, «какие последствия возникают в результате жизненного выбора, основанного на высокомерном отношении к противоположному полу» (с. 177). Кроме того, в школах необходимо учить мальчиков и девочек выполнять различного вида домашнюю работу, а также предусмотреть высокоэффективные программы после школьных занятий, где дети могут безопасно играть и участвовать в творческих занятиях. Такие программы будут способствовать большей открытости детей и их совместным занятиям с детьми противоположного пола. Как замужние пары, так и незамужние матери имели бы большее преимущество, если бы сотрудники и администрация серьезно воспринимала родительство, предоставляя субсидии своим работникам для заботы о маленьких детях и проявляя заботу о детях в школах в течение всего дня.

В то время как эти рекомендации означают поощрение разделения между родителями обязанностей по воспитанию детей, Окин признает, что ряд людей выберут браки на гендерной основе или браки, в которых один из родителей работает полный день, в то время как другой остается дома для ухода за детьми. Она оспаривает тот факт, что такие взаимоотношения в настоящее время являются «необходимыми» институтами, так как они избираются пока немногими и, пока существуют, будут предметом «ряда правовых требований, по крайней мере там, где есть дети» (с. 180). Ее рекомендация – создать ситуацию, в которой разделение труда не приведет к экономической зависимости одного из родителей. Ее предложение – для обоих родителей иметь «равный правовой статус» в доступе ко всем доходам, поступающим в семью. «Самый понятный и простой способ сделать это – нанимателю следует выписывать чеки на заработную плату, разделенные поровну и на работника, и на тех близких родственников или лиц, которые выполняют большую часть неоплачиваемой работы в его семье» (с. 181). Это рекомендуется с целью предотвратить эксплуатацию одного партнера другим. Так как некоторые партнеры могут выбирать: или откладывать деньги на счет, или использовать их совместно, такая практика систематизировала бы эти действия, и партнеры в результате смирились бы с тем, что доход должен быть разделен поровну. Ее точка зрения: это равное разделение заработной платы «установило бы общественное признание того, что неоплачиваемый труд в семье так же важен, как и оплачиваемый» (с. 181).

Когда происходит развод, считает Окин, законы должны защищать женщину, которая в течение брака вела хозяйство, а не работала где-нибудь на предприятии. Она доказывает, что «условия выхода» из брака должны быть достаточно ясными, такими, чтобы женщина не оставалась в худшем положении, иначе это приведет к «экономической катастрофе» (с. 182). Партнеры, занимающиеся воспитанием детей, должны иметь право на гораздо большие возможности, чем они имеют сейчас, и «после развода оба должны иметь те же самые условия жизни» (с. 183). То есть доход должен быть поделен между супругами так, чтобы дети жили в тех же условиях, что и прежде, несмотря на то, что один из родителей покинул их, избавившись тем самым от опеки над детьми. Кроме того, женщины с детьми, никогда не состоявшие в браке, должны получать пособие в соответствии с взрослением их детей. Первые меры, которые необходимо предпринять, это научить людей (особенно подростков) трудностям родительства и важности контрацепции; особенно мужчинам необходимо понимать последствия беспечных половых связей, которые ведут к ответственности за рождение ребенка. В таких случаях любыми путями должно быть установлено отцовство, а законы, которые требуют от отцов оказания поддержки своему ребенку, должны быть ужесточены. В случаях, если отец не может платить (в связи с тюремным заключением или по другой причине), Окин предлагает оказание поддержки со стороны правительства (с. 178).

Окин считает, что государство должно играть существенную роль в регулировании справедливости в семье – традиционной, эгалитарной, разведенной или с одним родителем изначально. Ее предложения по регулированию справедливости в семье включают значительное вмешательство государства. Она указывает, что это правило не является чем-то большим, чем оно есть на самом деле – требованием регистрации брака, возврата налогов и др., -и таким образом не является слишком навязчивым или обременительным. Более того, выгоды в результате принятия таких правил огромны – «семьи, в которых роли и обязанности поделены поровну, независимо от их пола, находятся намного ближе к принципам справедливости, чем типичные семьи сегодня» (с. 183). Окин приходит к выводу, что семья без гендерных преимуществ является более справедливой по трем причинам. Первая, она намного справедливее к женщине. Вторая, более благоприятствует равным возможностям женщин и детям обоих полов и третья – способствует созданию более благоприятной окружающей среды для воспитания детей. В заключение Окин утверждает, что, если привычные гендерные роли исчезнут, семья будет находиться в более выгодном положении для развития чувства справедливости.