В издательстве "Фантом-пресс" вышло целое жизнеописание шести сестёр "Представьте 6 девочек", написанная Лорой Томпсон [Laura Thompson], прославившейся биографиями Нэнси Митфорд (старшей из "шести девочек") и Агаты Кристи. Одни книгу хвалят за беспристрастность и отсутствие любования, другие возмущаются, откуда столько пиетета к этим напыщенным и надменным великосветским бездельницам... В общем, не миновать читать.
"Эксмо" открывает целую серию "Тайны семейства Митфорд" детективом Джессики Феллоуз [Jessica Fellowes] "The Mitford murders. Загадочные убийства". Насколько я поняла, детективная линия не вымышлена: няня Флоренс Найтингейл Шор, крестница той Флоренс Найтингейл, действительно погибла при загадочных обстоятельствах. А вот подняньки Луизы Каннон, которая в союзе с не по годам рассудительной девочкой Нэнси расследует преступление, никогда не существовало. Увы! Убийство Шор так и осталось нераскрытым. Знатоки утверждают, что атмосфера Астолл-мэнора, поместья Митфордов, обрисована довольно верно. Чудаковатый отец семейства иногда за отсутствием лисиц устраивал псовую охоту на дочерей, которых это развлечение забавляло...
Поддалась поветрию и я: прочитала роман старшей Митфорд, Нэнси, «В поисках любви» [The Pursuit of Love]. Обложечка, право, песня, -- девяностые во всей красе. Но содержимое ей противоречит -- в оболочке нарядов, танцев, бонмо и смеси героизма и безумия в поступках завёрнута хинная пилюля. Рассказчица, Фанни (здесь нельзя не вспомнить остиновскую Фанни Прайс), всё-таки явилась на свет, как ни прыгала её мама по кличке Скакалка с кухонного стола и как ни парилась в горячих ваннах. А потому Фанни пришлось подкинуть в большую бурную семью, где царствует несколько невменяемый, грубый и шовинистичный монарх дядя и тихой сапой правит кроткая тётушка Сейди. Семейство старозаветное: мальчиков секут, девочек не учат, один англичанин и даже одна англичанка стоит двадцати иностранцев и проч., и проч. Добрая старая Британия.
Один раз дядя Мэтью побывал с тетей Сейди и Линдой на шекспировском спектакле «Ромео и Джульетта». Нельзя сказать, чтобы удачно. Он пролил реки слез и пришел в неописуемое бешенство из-за того, что так плохо кончается.
— Все этот падре виноват, сукин кот, — повторял он по дороге домой, то и дело утирая слезы. — А мальчишка — как его там — Ромео, мог бы знать, что поганый папист обязательно все испакостит. Кормилица тоже хороша, старая дура, — ручаюсь, что она католичка, дрянь несчастная.
Фанни выпадает нелёгкий удел хронистки при семерых буйных отпрысках аристократической фамилии, особенно при Линде, любимице всей семьи, красавице, насмешнице и невротичке. Фанни тоже любит кузину и в то же время завидует ей чёрной завистью. Как хороша, какой вкус, какой тон -- под это восхищённое аханье проходит вся жизнь Линды. Ах, какие у неё наряды, а у меня всё твид да твид. Ах, какие у неё мужчины, а у меня чопорный и скучный оксфордский супруг. Ах, как она относится к дочери -- без придыхания совершенно, а я трясусь над своими тремя, над их болячками, нянями, добропорядочностью и учёбой.
— Я хочу, чтобы ты знала и запомнила, Мойра (перестань, пожалуйста, на минутку играть с щенком и внимательно послушай, что я скажу), — я очень, очень недовольна, что ты вот так удираешь отсюда, это, по-моему, никуда не годится. Когда у тебя есть страна — такая, как Англия, которая дала тебе и всем нам так много, — ты обязана сохранять ей верность, а не бросать ее при первых же признаках, что ей грозит беда.
— Но я не виновата, — сказала Мойра, собирая в морщины лобик. — Я еще маленькая, это Пикси меня увозит. Я же должна слушаться старших, правда?
— Да, конечно, я знаю. Но ты-то сама лучше осталась бы, так ведь? — сказала Линда с надеждой.
— Ой нет, вряд ли. Ещё начнутся воздушные налеты…
На этом Линда сдалась. Ребенку может нравиться или не нравиться, когда воздушные налеты действительно происходят, но чтобы при мысли о них детское сердце не затрепетало от восторга — такое было для неё непостижимо; и как это она умудрилась произвести на свет такое существо! Бесполезно тратить время и силы на этого уродца… Она вздохнула.
— Хорошо, подожди-ка, я принесу тебе подарок.
В кармане у неё лежала бархатная коробочка и в ней — подарок Фабриса: коралловая рука, держащая бриллиантовую стрелу, но нестерпимо жалко было губить такую прелесть на эту трусишку с замороченными мозгами. Она пошла к себе в спальню, отыскала спортивные ручные часики, подаренные, среди прочего, на свадьбу с Тони — она их так и не стала носить — и отдала Мойре, которая, по всей видимости, осталась вполне довольна и удалилась столь же вежливо и отчуждённо, как пришла.
Линда позвонила мне в Шенли и рассказала об этом свидании.
— Я в таком бешенстве, — говорила она, — мне необходимо излить кому-то душу. Подумать, убила девять месяцев жизни, чтобы породить нечто подобное! Твои-то дети, Фанни, как смотрят на воздушные налеты?
— Просто мечтают о них, должна признаться, а еще, к сожалению, мечтают, чтобы пришли немцы. Целыми днями сооружают для них западни в саду.
— Ну, слава Богу, — я уж было подумала, это поколение такое.
Дорого бы дала почитать изложение событий от лица Мойры... То есть книга чудовищно смешная, один дядя Дэви со своей мнительностью и теориями оздоровления чего стоит, но натурально с первой страницы до последней: ах, Линда, ах, Линда! А что ах? Не выйти замуж, превратиться в синий чулок, работать -- для нашей героини с детства хуже казни египетской. Быть женой в старом духе, продвигать благоверного по общественной лестнице -- нудно и брезгливо. Превратиться в жену-товарища в новом духе -- образования не хватает и тоже невесело. На какое-то время удалось убедить себя, будто всё, что для счастья надо -- это чей-нибудь пенис, Париж и платьица. Однако, действуя методом дедукции, мы вправе предположить, что ненадолго такого набора хватило бы. Скакалка с последней фразой угадала в яблочко... Кто ты, Линда? Лёгкое дыхание, пери, пляшущий эльф или попросту пафосная малограмотная дура, растранжирившая всё, чем владела? Невольно приходит на ум реплика грустного циника Антони Бланша из "Возвращения в Брайдсхед": Обаяние — это английское национальное бедствие. Болезнь, которая распространена только на этих серых островах. Обаяние пятнает и губит всё, к чему прикасается. Оно убивает любовь, убивает искусство; боюсь, мой милый, что оно убило и вас…
А впрочем, это я завидую. Ах, Линда!
Нисколько не хуже (а мне явно ближе) и продолжение, "Любовь в холодном климате" [Love in a Cold Climate]. Ещё не издаyj -- это упущение, а ознакомиться можно здесь: http://samlib.ru/g/gordienko_e_s/ljubowxwholodnomklimate.shtml -- рассказывает всё та же Фанни, только объект любви, зависти и препарирования иной. Основные темы -- социальное неравенство, сплетни, сватовство, педофилия, наряды, тщета всего сущего.
- Я встретил Полли по дороге, - сказал Дэви, - мы остановились перекинуться парой слов. Мне кажется, она никогда ещё не выглядела так плохо.
- Ерунда, - сказала тётя Сэди, которая не верила ни в какие болезни, кроме аппендицита, - с Полли всё в порядке, просто ей нужен муж, вот и все.
- О! Вот вам типичная женщина! - заявил Дэви, - Секс, дорогая Сэди, это вовсе не панацея от всех болезней, знаешь ли. Но мне даже жаль, что это не так.
- Я вообще не говорила о сексе, - ответила тетя, очень удивленная этой интерпретацией. В самом деле, она была одной из тех, кого дети называли "противницей секса", считая, что она совсем им не интересуется. - Я совсем не это имела в виду, когда сказала, что ей нужен муж. Девушки её возраста, живущие дома, почти никогда не бывают счастливы, а у Полли особенно тяжёлый случай, потому, что у неё нет никаких занятий, ей не нравится ни охота, ни общественная деятельность, и мать ничего не может ей посоветовать. Очень плохо, что Соня все время дразнит ее и читает ей нотации, она бестактный человек, но, в сущности, она права. Полли нуждается в самостоятельной жизни, детях, доме, повседневных заботах - для всего этого она должна иметь мужа.
- Или леди из Ланголлен, - крикнула Виктория.
- Почему вы еще не легли спать, мисс? Отправляетесь в постели немедленно, обе.
- Но мне еще рано спать!
- Я сказала, обе, а теперь убирайтесь.
Они побрели из комнаты так медленно, как только осмеливались, и пошли наверх, тихонько напевая "Долгую мучительную смерть" так, чтобы никто в доме их не расслышал.
- Эти дети слишком много читают, - вздохнула тетя Сэди. - Но я не могу запрещать им. Я уверена, пусть лучше они читают этикетки на пузырьках с лекарствами, чем вообще ничего.
- О, я тоже люблю читать этикетки на лекарствах, - ответил Дэви, - это безумно полезное чтение.