Но начнём с начала. Кто таков Морган Гауэр? Нетрудно ответить: это средних лет мужчина, заведующий хозяйственной лавкой, домовладелец, заботливый, хотя и утомлённый сын, любящий, хотя и не понимающий брат, верный, хотя и женившийся на деньгах муж, терпеливый, хотя и растерянный родитель семи дочерей. Есть у него одно странное хобби. Он ускользает. А проще говоря, врёт о себе случайным людям самые невероятные вещи. То называет себя непобедимым жокеем, то присваивает себе священный сан, то притворяется иностранцем и беседует на импровизированном "иностранном языке"... Автоматически вспоминается Джэсмин, "участница свадьбы" у Карсон Маккалерс, гулявшая по городу в необъяснимых и комических личинах: то взрослая прожжённая девица, то путешествующая испанка... Но Джэсмин было тринадцать лет, а тут отец семейства. Впрочем, насчёт семейства тоже оказалось можно взять - и переиграть.
Наверное, сама судьба смеялась до упаду, когда повстречались двое: Эмили, мечтающая о жизни выверенной, устойчивой и крепкой, но вынужденная любить странствующего актёра и играть в кукольном театре, -- и Морган, у которого всё это есть, но хочется фантазии, беспечности и развлекаться и развлекать. Морган играет на своём воображении, как клоун на пиле, сентиментально и едва выносимо для слуха, но все вокруг заслушиваются: так он непохож на окружающих. Не трубит в рог, призывая под знамёна, не бьёт в набат, не дудит в одну дуду -- пиликает на пиле. И оказывается притягательнее Паганини.
Центральный персонаж восьмого романа Тайлер -- мужчина, однако мир Morgan's Passing остаётся по преимуществу женским. Маскулинность в нём на правах гастролёра. Артиста, ярмарочного шута, кукловода. Мужчина может ускользнуть, может переиграть, может на худой конец создать себе временно правдоподобную легенду; женщине никуда не деться. У неё нет выбора. И бывшая жена Моргана, Бонни, натура совсем не "самоотверженная", обычная буржуазка, оставляет за собой заботу о психически больной свекрови и золовке-невротичке, помогает взрослым дочерям, которые для отца "умерли", перестав быть розовенькими карапузами, растит внуков. А сын, супруг, брат -- ускользнул. И всё, взятки гладки. Бонни периодически названивает его новой жене потрепаться и на её недоуменный вопрос
--- Зачем вы мне звоните? -- сама в ответ недоумевает. А кому ж ей звонить, Моргану, что ли? С ним за тридцать лет совместного быта не сыскалось, о чём поговорить, он чужой, а мы свои. Свой своему поневоле друг.
"Морган" настойчиво зовёт к феминистическому прочтению. Я выбирала-выбирала отрывок для иллюстрации, выбрала, как Эмили на квакерских поминках по тётке Мерсер, её вырастившей, слушает речь тёткиной подруги. Подруга -- грузная, ворчливая старуха с тяжёлым характером.
Когда мы с ней были девочками, -- говорила тётя Джуни, с трудом встав и плюхнув сумочку на колени Эмили, -- то вместе ходили в школу. Нас там только двое из Общества друзей [самоназвание квакеров] и было, вот мы и держались друг за друга. Я в те дни и не знала, что когда-нибудь выйду за её брата! Считала его настоящей чумой. Мы думали удрать отсюда, удрать и следа не оставить. Хотели пристать у цыганам. В те дни цыгане были повсюду. Мерсер выписала книгу о том, как гадать на картах, но мы в ней ни слова не поняли. Да, а карты у меня где-то ещё валяются, и куклы на верёвочках, одно время мы мечтали обзавестись расписным фургоном и давать представления, а ещё учебник дикции, потому что мы и в актрисы податься собирались... Ну и конечно, мы хотели стать репортёршами. Репортёрши службы новостей. Да так никем и не стали. Что, если б мы знали тогда, чем всё закончится? Что, если б кто-то сказал нам, как будет на самом деле, -- как мы состаримся в Тэйни, штат Виргиния, и умрём?
И она села, отобрала у Эмили сумочку, закрыла глаза и снова заплакала.