fem_books

Есть такая книжная серия "Русский литературный архив". Издают её сообща "Терра" и "Книговек", а выходят в ней произведения, оказавшие существенное влияние на умы и идеи, но не переиздававшиеся. По идеологическим причинам чаще всего. Например, античное фэнтези Серебряного века - "Сатиресса" Кондратьева или нашумевший роман "Мощи" ["Монахи"] Каллиникова, на поверку оказывающийся никакой не порнографией, а любопытным и всё более актуальным исследованием уклада мужских монастырей... Недавно в "Архиве" появился первый том женского авторства: трилогия, объединённая сквозной главной героиней, известной под уменьшительным именем Мимочка...



Издательская аннотация: Проблема эмансипации женщины стала осознаваться общественным мнением России примерно с середины XIX века. Вокруг этого разворачивалась широкая дискуссия, где новые идеи и веяния переплетались с предрассудками. В области изящной словесности наряду с именами известными эту тему затрагивало и множество менее известных литераторов, ныне забытых, но дававших иногда весьма любопытные варианты трактовки этого вопроса. Среди них хочется выделить имя Лидии Ивановны Веселитской, писавшей под псевдонимом В. Микулич. Наиболее известной работой писательницы стали истории о Мимочке. Это трилогия, состоящая из повестей "Мимочка-невеста" (1883), "Мимочка на водах" (1891) и "Мимочка отравилась" (1893).Вторая часть трилогии привела в восхищение Льва Толстого и Николая Лескова, нашедшего, что "повесть... свежа, жива и любопытна... манера писания чрезвычайно искусна и приятна". Микулич показала жизнь русской женщины конца XIX века в различных ипостасях: девушка на выданье; увлеченная домашним обустройством молодая жена; ветреница, жаждущая любовных приключений и сексуальных радостей; не любящая мужа жена; женщина, желающая обрести покой в семейном кругу и домашнем тихом существовании; женщина, любящая и преданная одному-единственному мужчине...

При слове "эмансипация" я вздрогнула, как конь, заслышавший звук боевой трубы, и двинулась на поиски. Фамилия Веселитской казалась смутно знакомою. Всезнающий Гугл подсказывает: это Лидия Веселитская рекомендовала Мережковскому и Зинаиде Гиппиус некого многообещающего юношу-поэта по имени Николай Гумилёв. Из этого ничего хорошего не вышло, так что боюсь предположить, как складывались потом отношения Веселитской и Гиппиус... А что касается самой трилогии о Мимочке, в своё время был самый настоящий бестселлер. Особенно вторая часть, где про адюльтер. Мимочка было нарицательное имя для светской пустоватой барышни. Веселитскую саму прозвали Мимочкой, по имени героини. Вот некоторые цитаты:

У Мимочки не было и тени романа, -- и, вместе с maman, она смеялась над их соседкой по балкону, молодой вдовой из Смоленска, которая, еще не сняв траура, говорила своей знакомой: "Да, я не прочь бы от романа, только чтобы не моя инициатива". И когда, вслед затем, у нея стал бывать молодой армейский офицер, maman так и прозвала его "офицеръ с инициативой". <…>

-- Представь, что я сегодня видела: они при мне поцеловались. Так, pour tout de bon... Я выхожу на балкон юбку встряхнуть, а они как сидели, так и поцеловались... Шопенгауер на столе, а они целуются. Какая гадость!

Это первое, что я обнаружила, и поспешила читать, конечно. А там, например, такое:

Окончив или полуокончив курс (в большинстве случаев, Мимочки не оканчивают курса по слабости здоровья или по непредвиденным обстоятельствам), Мимочка вернулась домой взрослой барышней и надела длинное платье. Она была миловидна, грациозна и изнежена. Она умела говорить и читать по-французски; умела и писать на этом языке настолько, что довольно свободно могла составить и приглашение на чашку чая, и деловое письмо к портнихе. Училась она в пансионе и еще чему-то, но так как это "что-то" было ненужно, неважно и неинтересно, то она и забыла его.
Да и скажите, положа руку на сердце, нужны-ли хорошенькой женщине какия-нибудь знания, кроме знания французскаго языка? Указывают-ли ея потребности, ея радости, ея деятельность на необходимость каких-нибудь познаний? Нужно-ли Мимочке одеться, обуться, причесаться, нужно-ли ей отделать и убрать свою квартиру, завести у себя хороший стол и сервировку, -- знание французскаго языка облегчит ей объяснения с француженкой-модисткой, с французами: куафёром, поваром, обойщиком, готовыми исполнить не только ея приказания, но и в случае надобности подать ей хорошую мысль, совет... Нужно-ли Мимочке "занять" своих гостей, на каком другом языке, скажите, можно вести милее и непринужденнее разговор о погоде, о скачках, об опере?.. Нужно-ли Мимочке чтение, легкое приятное чтение, не уносящее из чуднаго мира балов и бантиков, не вызывающее морщин, не будящее мыслей и сердца, чтение легкое, как вапёровые воланы на юбке ея бальнаго платья, -- французская литература даст ей маленькие чистенькие томики, может быть с не совсем чистым содержаниемъ, но за то с хорошим шрифтом, с хорошей бумагой и с интересными действующими лицами!
Вы думаете, может быть, что Мимочка плохо и мало училась, что ей вовсе не до книг. Напротив, она "ужасно" любит чтение. После туалета и выездов она больше всего на свете любит chocolat mignon и французские романы. [...]Как весело от бала до бала, между примериваньем новаго платья и прогулкой за перчатками, отдыхать на мягкой низенькой кушетке, в светлой розовой комнатке, уставленной куколками, шкатулочками, букетиками, бонбоньерками, кушать chocolat mignon или chocolat pralinê и читать Понсон дю-Террайля! Весело бегать по освещенным газом улицам Парижа, кататься вокруг озера или каскада Булонскаго леса, слышать эти безпрерывно-раздающиеся выстрелы дуэлей, следить за перипетиями любви преступной, но красивой и нарядной, разрушать ковы злодеевъ, соединять любящихся... Весело то с замирающим, то усиленно бьющимся сердцем и грациозно приподнятым подолом пробегать через темныя неведомыя трущобы, проникать в уголки блестящих кокоток, нежиться на их бархатных и атласных кушетках, брать с ними молочныя ванны, купаться в шампанском, украшать себя кружевами и бриллиантами, пировать, сорить деньгами, сентиментально влюбляться в какого-нибудь прекраснаго скромно-одетаго юношу, незаконнаго сына, в конце-концов оказывающагося виконтом, маркизом или даже принцем и непременно миллионеромъ, -- Пусть все это сказки; но, по крайней мере, это не такия мрачныя сказки, как "сказка об Аниньке и Любиньке!"


Любопытно, сколько бы я протянула в розовой комнатке на диете из пралине и французских авантюр? Когда бы захотелось на работу? У Веселицкой есть привкус некоторой дидактики - недаром Толстому пришлось по сердцу - но она отчасти любуется беззлобностью и простосердечием барышни, которой к 1917-ому будет пятьдесят с небольшим. О, сколько предстояло этим Мимочкам, какая судьба ожидала их, их "бэби", их внуков! А пока бэби - чудный младенчик в перетяжечках, над которым воркуют незамужние завистливые подружки, и наш милый оранжерейный цветок собирается на курорт поправлять здоровье. Прелестный юмор, едва заметный, не рассчитанный на привлечение внимания, очень привлекает в книге. "Мимочку-невесту" и "Мимочку на водах" можно прочесть по ссылке: http://az.lib.ru/w/weselitskaja_l_i/. Заключительная часть трилогии - "Мимочка отравилась" - повествует о влюблённости нашей героини, уже тридцатилетней, во французского гувернёра, нанятого к её сыну. Так что неясно, где автор аннотации ископал преданность одному единственному мужчине. Про эмансипацию тоже мало, если не принять за будущую эмансипе родственницу Мимочки - четырнадцатилетнюю Вавочку (Варвару), которая гуляет одна по горам-по долам и мечтает об общественной деятельности и собственном сиротском приюте. Но в целом мир Мимочки и мир, например, курсисток-бестужевок, -- евклидовы параллельные прямые... Читать легко и интересно, несмотря на ять и еръ. Рекомендую.