Просматривая за завтраком воскресный номер газеты, Люткус наткнулся на интригующее сообщение: «Средняя продолжительность жизни женщины уже на девять лет превышает среднюю продолжительность жизни мужчины. Если мужчины не предпримут срочных мер, этот разрыв будет расти и расти — разумеется, в пользу женщин».
Люткус отложил газету, отодвинул надкушенный блинчик и, прищурившись, долго наблюдал за своей дражайшей половиной, которая как ни в чём не бывало хлопотала возле плиты.
— Послушай, Ада, — задумчиво протянул он наконец, — а что, если с завтрашнего дня я сам, лично, стал бы водить Дайвочку в детский садик?
— Ты?! — оторопела жена. — Вставать на час раньше, подвергать опасности в троллейбусе свою драгоценную дублёнку? И пуговиц не жалко?
— Подумаешь, пуговица! — расправил плечи Люткус. — Надо же человеку утром поразмяться! — И, не давая жене опомниться, добавил: — Надеюсь, ты не станешь возражать, если и все продукты я сам буду приносить домой?
Ноги у Ады подкосились и, застонав, она опустилась на табуретку.
— Неужели будешь в обеденный перерыв бегать по магазинам?
— А что? — хитро ухмыльнулся муж. — Может, и мне полезно сочетать умственный с физическим?
Совсем обалдевши, жена что-то бессвязно забормотала.
— А как тебе понравится, — продолжал наступление Люткус, — если я заодно возьму на себя и уборку квартиры?
Из рук у неё выпала тряпка.
— Не пойму, куда ты клонишь, — охрипшим голосом проговорила она.
— Надеюсь, — энергично нагнувшись и подняв тряпку, заявил Люткус, — что и возле плиты я сумею не хуже тебя управляться.
— Но, — еле слышно возразила жена, — но... это же чисто женское занятие... мужчины обычно как от чумы...
— У меня даже руки чешутся, — перебил её Люткус, — так охота самому мариновать и консервировать. Кстати, где у тебя тот рецепт яблочного пирога, который, помнишь, принесла Стефания?
— Стефания? — Ада побледнела мертвецки. — Ты что-то скрываешь от меня! — еле произнесла она трагическим шёпотом.
— Скрываю? — На всякий случай Люткус сложил газету и незаметно сунул её в карман. — Сама же упрекала, что не помогаю. Так вот, ступай себе и не мешайся на кухне!
— Куда... ступай? — губы Ады дрожали.
—А куда хочешь, — небрежно взмахнул рукой муж. — В кино, в читальню, в бар, рыбачить на реку... Не помешало бы и в спортхалле заглянуть — там нынче международные соревнования по стоклеточным шашкам.
— Значит, гонишь, как собаку, на все четыре стороны?.. Уж лучше прямо скажи, что хочешь от меня отделаться... что... что... — горло у неё перехватило и, упав грудью на обеденный стол, она дала волю слезам.
С истинно мужским самообладанием Люткус ждал, пока у жены не пройдёт первый приступ нервного припадка, пока не перестанут судорожно вздрагивать плечи. И тогда бодро заявил:
— Ну вот, разревелась, как дитя малое! Шуток, что ли не понимаешь?
— Шуток? — Жена подняла на него распухшие глаза. — Хорошенькая шутка. Она у меня целый год жизни отняла!
«Так!» — быстренько подсчитал Люткус. — «Значит, ещё восемь таких шуточек — и разница между нашими продолжительностями жизни будет сведена на нет...»
И он с удвоенным удовольствием принялся уписывать блинчики.