Произведение весьма объемное, так что читала долго. Но для книги написанной примерно тысячу лет назад читается легко.Моногатари, повести с картинками, для средневековых японок выполняли примерно ту же роль, что сейчас мыльные оперы :) Бесконечные повествования (несмотря на солидный объем "Повесть о Гэндзи" не закончена) с не слишком оригинальными сюжетами, но как-то затягивает. Присутствуют потерянные дети, братья и сестры, не догадывающиеся о своем родстве и даже эпизод с потерей памяти (правда, притворной).
Несмотря на название, повествование охватывает 20 с лишним после смерти заглавного героя - далее повествуется о жизни детей и внуков Гэндзи. Так что ее можно считать своего рода семейной сагой.
Гэндзи - сын императора, правда, не признанный принцем крови и исключенный из порядка наследования, в связи с недостаточно высоким происхождением его матери. Он достиг максимально возможных для "простого подданного" карьерных высот - стал Великим Министром. Но Мурасаки Сикибу практически ничего не сообщает о его службе, отмечая лишь повышения в ранге - писать о таких вещах не подобает даме. Так что она рассказывает о его частной жизни - путешествиях и развлечениях, друзьях и врагах, и, конечно, о женщинах.
Бурная личная жизнь Гэндзи - основное содержание книги. В его многочисленных любовницах легко запутаться. То, что все они относятся к столичной аристократии и в той или иной степени родня между собой, не облегчает дело...
В ту эпоху хэйанская знать женилась между собой, нормой были браки не только между двоюродными братьями и сестрами, но и, например, между дядями и племянницами. Женились весьма рано, например, Гэндзи впервые женили в 12 лет, правда, первая его жена, Аои, была старше года на четыре. Впрочем, наличие жены никак не мешало ему вступать в многочисленные связи с разными женщинами.
Главный герой наставляет рога собственному отцу-императору, в результате чего императрица рожает от него сына, спит и с любимой наложницей своего брата, да и своему незаконному сыну тоже не прочь бы наставить рога, но не вышло. Домогается он и до живущей в его доме девушки, которую считают его дочерью (хотя на самом деле, она дочь его друга). И этот случай чуть ли не единственный, когда писательница его явно осуждает - это уж перебор.
В те времена аристократки жили очень замкнуто, выходя из дома, в буквальном смысле, по большим праздникам или в особых случаях, вроде паломничества. Они не должны были вообще показываться посторонним мужчинам, многие не показывались даже родственникам, включая братьев. Общение с поклонниками поначалу происходило путем переписки, непременно в стихах, а через какое-то время можно было рассчитывать на разговор с дамой через ширму и занавеси. Такая обстановка, казалось бы, не располагает к многочисленным любовным связям. Однако, на практике эти преграды частенько оказывались легко преодолимы - при помощи служанок, обманом или силой.
Вообще описания "любовных свиданий" в романе чаще всего напоминают какие-то сцены насилия. Хотя никаких интимных подробностей Мурасаки Сикибу не приводит, любовные сцены обозначены лишь намеками и многоточиями, но и того, что написано, вполне достаточно, чтобы содрогнуться.
Вот как развивались отношения Гэндзи с его второй женой, Мурасаки. Присмотрел он ее, когда девочке было лет 10, увез чуть ли не силой в свой дом (у нее, между прочим, был жив родной отец, который имел право на опеку над ней) и воспитывал на свой лад, рассчитывая жениться на ней, когда она подрастет.
И вот ей около 13 лет:
"Юная госпожа между тем, повзрослев, стала еще прекраснее, всеми возможными совершенствами, приличными ее полу, обладала она, и вот, рассудив, что возраст уже не помеха, Гэндзи начал от случая к случаю намекать ей на свои чувства, но она, судя по всему, ничего не понимала. По-прежнему праздный, проводил он дни в ее покоях, играя с ней в «го» или в «отгадывание ключа». Обаятельная и сметливая от природы, юная госпожа умела придавать очарование даже самым пустяковым забавам, и Гэндзи, который до сих пор, ни о чем другом не помышляя, лишь любовался ее детской прелестью, почувствовал, что не в силах больше сдерживаться, и как ни жаль ее было…
Кто знает, что произошло? Отношения меж ними были таковы, что никто и не заметил бы перемены. Но наступило утро, когда господин поднялся рано, а юная госпожа все не вставала. «Что такое с ней приключилось? Уж не заболела ли?» – тревожились дамы, на нее глядя, а Гэндзи, удаляясь в свои покои, подсунул под полог тушечницу. (FV - Гэндзи, как положено, прислал ей после "ночи любви" послание и ожидал, что она ответит на него.) Когда рядом никого не было, госпожа с трудом приподняла голову: у изголовья лежал свернутый листок бумаги. Равнодушно она развернула его:
«Сколько ночей
Мы с тобою делили ложе,
Но не странно ль теперь,
Что одежды были всегда
Неприступной преградой меж нами?» -
было начертано там небрежным почерком. Никогда прежде она не подозревала в нем подобных желаний и теперь недоумевала: «Как могла я безоглядно доверять столь дурному человеку?»
Днем Гэндзи снова пришел в ее покои:
– Говорят, вам неможется? Но что с вами? Вы и в «го» не хотите сегодня играть. Мне будет скучно, – пеняет он ей, заглядывая за занавеси: юная госпожа лежит, набросив на голову платье. Дамы почтительно удаляются, и он подходит к ее ложу.
– Откуда такая неприязнь ко мне? Вот уж не ожидал, что вы можете быть так жестоки! Дамам наверняка покажется это странным.
Откинув платье, он видит, что она лежит вся в поту, а волосы на висках совершенно мокрые.
– О, как дурно! В такой день не к добру… – говорит Гэндзи и пытается ее утешить, но, видно, по-настоящему рассердившись на него, она не отвечает.
– Хорошо, раз так, больше вы меня не увидите. Как не стыдно, – сердится Гэндзи, потом открывает тушечницу, но там пусто. «Какое дитя!» – умиляется он и целый день проводит у изголовья юной госпожи, пытаясь ее развеселить: но она все хмурится, отчего кажется ему еще милее."
Впоследствие Мурасаки становится любимой женой Гэндзи (первая его супруга к тому времени умерла), что не мешает ему, иметь многочисленные связи на стороне. Несмотря на то, что муж явно предпочитает ее всем остальным, Мурасаки так никогда и не была уверенна в завтрашнем дне. Браки в те времена не были особенно прочными, а положение женщины, оставшейся без "покровительства" мужчины было крайне незавидным. Так что большинство женщин жили в постоянной тревоге - а вдруг муж охладеет, и что тогда? В аристократической среде полигамия была нормой, даже как-то неприлично считалось иметь только одну жену, и женщины реально опасались соперниц.
А вот как, например, описано "свидание" одной из жен Гэндзи, принцессы, которая, кстати, приходилось ему племянницей - она дочь его брата.
"Госпожу Адзэти, одну из самых близких прислужниц принцессы, вызвал иногда посещавший ее Гэнтюдзё, и, когда она удалилась, в покоях осталась одна Кодзидзю. Решив, что более благоприятного случая не представится, она тихонько провела Уэмон-но ками к восточной части полога. Ах, лучше бы она этого не делала!
Принцесса легла, ни о чем не подозревая, заметив же, что к ней приближается какой-то мужчина, подумала: «Наверное, приехал господин». Каков же был ее ужас, когда кто-то робко обнял ее и приподнял с ложа! «Не злой ли дух?» – испугалась она и отважилась взглянуть: перед ней был совсем не господин, а какой-то незнакомец. Склонясь к ней, он бормотал что-то невразумительное. Принцесса совсем растерялась. Она позвала дам, но рядом никого не было и на зов никто не откликнулся. Бедняжка дрожала, почти теряя сознание от страха, тело ее покрылось испариной. Какой прелестной и трогательной казалась она Уэмон-но ками!
... <Здесь многословные любовные излияния>
Догадавшись, кто перед ней, принцесса в ужасе отшатнулась, она не могла выговорить ни слова.
– Мне понятно ваше недоумение, но, скажите, разве в мире никогда не случалось ничего подобного? – настаивал Уэмон-но ками. – Я в отчаянии от вашей холодности. Неужели вы не понимаете, что повергаете мое сердце в еще большее смятение? Довольно одного слова участия, и я уйду успокоенный.
Принцесса всегда представлялась Уэмон-но ками особой гордой и неприступной. Открыть ей свою душу – большего он не желал. Он не позволит себе ничего, о чем ему пришлось бы потом пожалеть. Но вместо надменной, недоступной красавицы перед ним было существо милое, нежное и кроткое, пленяющее необыкновенным изяществом и тонкостью черт. «О, если б я мог увезти ее куда-нибудь и вместе с ней исчезнуть из мира, не оставив никаких следов…» – подумалось Уэмон-но ками, и он окончательно потерял голову…
Задремал ли он или просто забылся на миг, но только привиделась ему та самая прирученная им кошечка. Нежно мяукая, она подошла к нему. «Неужели я привез ее, чтобы подарить принцессе? – изумился Уэмон-но ками. – Но зачем?..» Тут он очнулся, недоумевая: «К чему бы?..»
Принцесса была в отчаянии. «Неужели все это наяву?» – думала она, и на сердце у нее было неизъяснимо тяжело."
Кстати, считалось, что животное снится к беременности, и действительно принцесса в результате забеременела. Гэндзи в итоге выяснил, что ребенок не от него, но сделал вид, что ничего не знает - видимо, памятуя собственный тайный грех.
Таких примеров можно привести немало, а вот исключений как раз немного. В первую ночь с Гэндзи госпожа Акаси, та женщина, которая впоследствии родила от него дочь, пыталась закрыться от него на замок - не помогло...
Эту девочку Гэндзи потом забрал у матери и отдал на воспитание своей жене, Мурасаки, у которой собственных детей не было. Для ее же блага, разумеется. Госпожа Акаси дала свое согласие. Вот как уговаривала ее собственная мать:
Кстати, считалось, что животное снится к беременности, и действительно принцесса в результате забеременела. Гэндзи в итоге выяснил, что ребенок не от него, но сделал вид, что ничего не знает - видимо, памятуя собственный тайный грех.
Таких примеров можно привести немало, а вот исключений как раз немного. В первую ночь с Гэндзи госпожа Акаси, та женщина, которая впоследствии родила от него дочь, пыталась закрыться от него на замок - не помогло...
Эту девочку Гэндзи потом забрал у матери и отдал на воспитание своей жене, Мурасаки, у которой собственных детей не было. Для ее же блага, разумеется. Госпожа Акаси дала свое согласие. Вот как уговаривала ее собственная мать:
"Мне кажется, вы должны отдать дочь господину министру и во всем положиться на него. Судьба детей, даже если речь идет о детях самого Государя, в немалой степени зависит от положения их матери. Взять хотя бы господина министра [Гэндзи] – вряд ли в мире найдется человек, равный ему по достоинствам, и тем не менее он вынужден прислуживать во Дворце, как простой подданный. А все потому, что отец его матери, покойный Дайнагон, оказался немного ниже других рангом и министр имел несчастье быть сыном простой кои. О других людях и говорить нечего. Женщина может быть дочерью принца крови или министра, но, если семья ее матери утратила свое влияние в мире, ей не на что рассчитывать, все станут презирать ее, и даже сам отец будет обращаться с ней хуже, чем с остальными. Положение же вашей дочери тем более незавидно. Ведь если кто-то из благородных дам родит господину министру дочь, вашу никто и взглядом не удостоит. Только то дитя, которое пользуется благосклонным вниманием отца, может рассчитывать на прочное положение в будущем."
В общем, для девочки лучше было воспитываться у главной жены. В дальнейшем Гэндзи устроил судьбу дочери наилучшим возможным образом - он отдал ее в наложницы наследному принцу, и впоследствии, когда тот стал императором, дочь Гэндзи стала императрицей. Правда, это дорогого стоило - чтобы опередить других, Гэндзи отдал дочь во дворец как можно раньше, впервые родила она лет в 12 (даже по тем временам это считалось очень рано и весьма опасно), а к 18 у нее уже было четверо детей... Но, тем не менее, завидная судьба.
Всё это как-то совсем невесело. Хотя если сравнивать, например, с Китаем - там всё было ещё мрачнее. Неверную императорскую наложницу в Китае наверняка казнили бы, а вот в "Повести о Гэндзи" государь-император, брат главного героя, погрустил, конечно, но что его любимая Найси-но ками изменила ему с Гэндзи, но ей за это ничего, в общем-то, не было. Правда, Гэндзи был выслан из столицы на несколько лет, но потом император Судзаку и о том пожалел - зачем было так обижать хорошего человека?
Еще интересный момент о браке в средневековой Японии - по крайней мере в аристократической среде и среди чиновников средней руки женщины, вступая в брак, часто не покидали родительский дом, муж лишь навещал супругу. Такой вариант был, пожалуй, даже чаще, чем когда супруги съезжались. Любопытно.
В общем, для девочки лучше было воспитываться у главной жены. В дальнейшем Гэндзи устроил судьбу дочери наилучшим возможным образом - он отдал ее в наложницы наследному принцу, и впоследствии, когда тот стал императором, дочь Гэндзи стала императрицей. Правда, это дорогого стоило - чтобы опередить других, Гэндзи отдал дочь во дворец как можно раньше, впервые родила она лет в 12 (даже по тем временам это считалось очень рано и весьма опасно), а к 18 у нее уже было четверо детей... Но, тем не менее, завидная судьба.
Всё это как-то совсем невесело. Хотя если сравнивать, например, с Китаем - там всё было ещё мрачнее. Неверную императорскую наложницу в Китае наверняка казнили бы, а вот в "Повести о Гэндзи" государь-император, брат главного героя, погрустил, конечно, но что его любимая Найси-но ками изменила ему с Гэндзи, но ей за это ничего, в общем-то, не было. Правда, Гэндзи был выслан из столицы на несколько лет, но потом император Судзаку и о том пожалел - зачем было так обижать хорошего человека?
Еще интересный момент о браке в средневековой Японии - по крайней мере в аристократической среде и среди чиновников средней руки женщины, вступая в брак, часто не покидали родительский дом, муж лишь навещал супругу. Такой вариант был, пожалуй, даже чаще, чем когда супруги съезжались. Любопытно.