Эта книга основана на серии репортажей, написанных Ханной Арендт из Иерусалима, где она наблюдала судебный процесс над нацистским преступником Эйхманном.Книга эта в свое время вызвала много дискуссий, Арендт сильно критиковали и обвиняли черт знает в чем, искажая ее слова. Некоторые даже приняли позицию "не читал, но осуждаю". Еще большее количество обсуждавших и осуждавших не читали других произведений Ханны Арендт, в которых она проясняла в деталях те вопросы, которые лишь косвенно затронуты в "Банальности зла" - все-таки это отчет из суда, а не философский трактат. Бернард Берген в предисловии говорит, что эту книгу следует рассматривать как часть целого корпуса ее трудов, и рекомендует читать ее вместе с двумя другими: "The Origins of Totalitarianism" и "The Human Condition".
Ко второму изданию Арендт написала постскрипт, где ответила на эту критику.
Само словосочетание "банальность зла" казалось провокативным. Идея Ханны Арендт состоит в том, что необязательно быть кровожадным монстром или извращенным садистом, необязательно руководствоваться личной ненавистью, чтобы совершать страшные преступления.
Личность Эйхманна действительно весьма банальна - он глуповат, необразован, мыслит и говорит штампами, склонен к пустословию, ради красного словца несет какую-то пафосную чушь, регулярно сам себе противоречит. Как говорила Арендт, он выглядел скорее клоуном, чем чудовищем. Но он, конечно, не слабоумный. Ханна Арендт называет это "бездумностью" и настаивает, что это совсем не то, что просто глупость. У него совершенно дырявая память, он не помнил даже много из того, что могло бы быть использовано в его защите, постоянно путался в датах. Лучше всего он помнил повороты в своей карьере - похоже, это чуть ли не единственное, что его вообще всерьез интересовало.
Арендт пишет, что его главный интеллектуальный изъян - полная неспособность посмотреть на что-либо с чужой точки зрения. Я уж подумала, не психопат ли он, напрочь лишенный обычных человеческих чувств и эмпатии. Но, похоже, все-таки нет. Ему довелось несколько раз посещать места массовых убийств, и его реакция была совершенно естественной - ужас вплоть до физической слабости, у него дрожали коленки, тошнило и т.д. Это ему не помешало впоследствии отправлять миллионы людей в эти места на уничтожение...
Эйхманн, как выяснилось, не питал никаких отрицательных чувств к евреям, не был фанатичным антисемитом. Единственное, чем он руководствовался - желание продвинуться по карьерной лестнице. И этого оказалось достаточно. В принципе, он даже не поддерживал "окончательное решение", его собственные проекты были совершенно другими - в частности, он долго носился с идеей переселения на Мадагаскар. Впрочем, решать это было не ему, он даже не относился к партийной элите, если отсчитывать от Гитлера, он был на четвертом уровне. Но когда ему поручили заняться "окончательным решением", но "просто делал свою работу".
Эйхманн подчеркивал, что он законопослушный гражданин. А законом для него было слово фюрера. Объяснял он это так: фюрер - великий человек, который поднялся от капрала до лидера 80-миллионной нации, и он, Эйхманн принес ему личную присягу (как и все офицеры СС он присягал даже не Германии, а лично Гитлеру). А Гитлер-то как раз питал к евреям фанатичную ненависть, и уничтожение евреев считал главной целью войны.
Эйхманн утверждал, что он никогда не убивал и не отдавал приказ убить ни еврея, ни нееврея. Как ни странно, похоже, это так и есть. По крайней мере, суд не доказал, что он лично кого-то убил, и само это обвинение его страшно возмутило, хотя он не отрицал того, что на самом деле совершал. Его роль заключалась в организации доставки людей в лагеря смерти. Селекция на месте производилась врачами СС, а списки на депортацию составлялись юденратами. Эйхманн не имел власти решать, кто будет жить, а кого убьют, и даже знать этого не мог. Почему-то он считал, что это делает его невиновным...
Также в свое оправдание он говорил, что он помогал обреченным на смерть, организуя их доставку без лишних мучений. Это было бы слабым оправданием, даже если бы это было правдой, а это очевидно было не так - условия транспортировки и жизни в гетто и концлагерях были ужасны и бесчеловечны сами по себе.
Кроме того, Эйхманн настаивал на том, что он спас жизнь многим евреям, организуя их "принудительную эмиграцию". До "окончательного решения", то есть, физического уничтожения евреев, их вынуждали к эмиграции - выгоняли из страны, предварительно ограбив. Действительно, можно сказать, что тем, кто уехал тогда, еще повезло - пусть и почти без денег, но все же живы остались. Но это стало понятно только в ретроспективе, на тот момент, когда Эйхманн этим занимался, он еще и представить не мог "окончательного решения".
Психиатры признали Эйхманна вменяемым. Хотя складывается, конечно, впечатление патологической личности, ущербной интеллектуально, морально и эмоционально. Тем не менее, ничего выходящего за пределы психиатрической нормы у него не обнаружили. Такая патологическая личность могла существовать и функционировать только в патологическом обществе, в государстве, где беззаконие возвели в закон.
Также в свое оправдание он говорил, что он помогал обреченным на смерть, организуя их доставку без лишних мучений. Это было бы слабым оправданием, даже если бы это было правдой, а это очевидно было не так - условия транспортировки и жизни в гетто и концлагерях были ужасны и бесчеловечны сами по себе.
Кроме того, Эйхманн настаивал на том, что он спас жизнь многим евреям, организуя их "принудительную эмиграцию". До "окончательного решения", то есть, физического уничтожения евреев, их вынуждали к эмиграции - выгоняли из страны, предварительно ограбив. Действительно, можно сказать, что тем, кто уехал тогда, еще повезло - пусть и почти без денег, но все же живы остались. Но это стало понятно только в ретроспективе, на тот момент, когда Эйхманн этим занимался, он еще и представить не мог "окончательного решения".
Психиатры признали Эйхманна вменяемым. Хотя складывается, конечно, впечатление патологической личности, ущербной интеллектуально, морально и эмоционально. Тем не менее, ничего выходящего за пределы психиатрической нормы у него не обнаружили. Такая патологическая личность могла существовать и функционировать только в патологическом обществе, в государстве, где беззаконие возвели в закон.
Он утверждал, что никто и никогда не пытался его вразумить и воззвать к его совести, никто не говорил, что то, что он делает - плохо, ужасно, жестоко. Окружающее его общество было с ним солидарно. Это, по-видимому, весьма помогло ему успокоить свою совесть. Вот эта поддержка окружающих, похоже, очень важна для того, чтобы такие вещи стали возможны.
Арендт вкратце описывает, как Холокост осуществлялся в разных странах, в том числе, приводит и примеры тех стран, где нацистам не удалось осуществить свои планы - например, Болгарию и Данию. Там, где местные власти и местное население занимали твердую позицию и отказывались выдавать евреев, нацисты отступали, теряли свою "безжалостную жесткость", которая полагалась "истинным арийцам". Даже немецкие кадры становились "ненадежными", начинали саботировать приказы, связанные с "решением еврейского вопроса". По-видимому, сопротивление злу все-таки может быть эффективно, особенно когда оно единодушное - одиночные протесты тоталитарному режиму подавить легко.
В целом мне стало понятно, почему Арендт ругали и критиковали - она пишет очень жестко, саркастично, она так же спокойно критикует Израиль, как и ФРГ, для нее нет "священных коров".
Особенно большой протест вызвала ее критика в адрес еврейских лидеров, которые, собственно, помогли организованно повести свой народ на бойню. Увы, похоже, это так и было. Многое было сделано руками юденратов (еврейских советов). Они составляли списки на депортацию, они помогали вводить людей в заблуждение по поводу их дальнейшей судьбы (порой, впрочем, искренне заблуждаясь сами), они заключали "сделки с дьяволом", спасая немногих за счет большинства. Арендт уверена, что если бы не было авторитетных лидеров, которым люди доверяли, то жертв могло бы быть вдвое меньше... Зачем они это делали? У одних были шкурные интересы - надеялись спасти себя и свои семьи (у большинства это так и не вышло), другие надеялись "минимизировать вред", что-то смягчить... Например, не советовали людям бежать из гетто - ведь 50% беглецов находят и убивают! А из увезенных в концлагеря погибло 99%... Самообман и иллюзии были очень распространены.
Насчет русского перевода. Книга переведена на русский, но перевод не просто плох, он ужасен. Местами искажается смысл целых предложений, вплоть до полной его потери. Категорически не рекомендую. Кроме того, в русском переводе нет очень важного постскрипта, написанного Арендт через два года после первого издания. Так что советую по возможности читать в оригинале - на английском.
Предыдущий пост о книге в сообществе
Арендт вкратце описывает, как Холокост осуществлялся в разных странах, в том числе, приводит и примеры тех стран, где нацистам не удалось осуществить свои планы - например, Болгарию и Данию. Там, где местные власти и местное население занимали твердую позицию и отказывались выдавать евреев, нацисты отступали, теряли свою "безжалостную жесткость", которая полагалась "истинным арийцам". Даже немецкие кадры становились "ненадежными", начинали саботировать приказы, связанные с "решением еврейского вопроса". По-видимому, сопротивление злу все-таки может быть эффективно, особенно когда оно единодушное - одиночные протесты тоталитарному режиму подавить легко.
В целом мне стало понятно, почему Арендт ругали и критиковали - она пишет очень жестко, саркастично, она так же спокойно критикует Израиль, как и ФРГ, для нее нет "священных коров".
Особенно большой протест вызвала ее критика в адрес еврейских лидеров, которые, собственно, помогли организованно повести свой народ на бойню. Увы, похоже, это так и было. Многое было сделано руками юденратов (еврейских советов). Они составляли списки на депортацию, они помогали вводить людей в заблуждение по поводу их дальнейшей судьбы (порой, впрочем, искренне заблуждаясь сами), они заключали "сделки с дьяволом", спасая немногих за счет большинства. Арендт уверена, что если бы не было авторитетных лидеров, которым люди доверяли, то жертв могло бы быть вдвое меньше... Зачем они это делали? У одних были шкурные интересы - надеялись спасти себя и свои семьи (у большинства это так и не вышло), другие надеялись "минимизировать вред", что-то смягчить... Например, не советовали людям бежать из гетто - ведь 50% беглецов находят и убивают! А из увезенных в концлагеря погибло 99%... Самообман и иллюзии были очень распространены.
Насчет русского перевода. Книга переведена на русский, но перевод не просто плох, он ужасен. Местами искажается смысл целых предложений, вплоть до полной его потери. Категорически не рекомендую. Кроме того, в русском переводе нет очень важного постскрипта, написанного Арендт через два года после первого издания. Так что советую по возможности читать в оригинале - на английском.
Предыдущий пост о книге в сообществе