-- Нет, нисколько. Вокруг моего отца было достаточно дам, вязавших мне кружевные воротнички и потчевавших карамельками.
Сколько горечи и сколько яда в этих словах!.. На самом деле детство писательницы, прошедшее в богатом поместье бабушки с отцовской стороны, было не очень-то радостным. Бабка славилась скупостью. Отец был щедр, добр, отзывчив, эрудирован - но фамильное состояние проиграл и прогулял. После смерти матери он продал усадьбу, а во время войны её полностью разрушил пожар. В это время Крейанкур с дочерью бежали от войны в Лондон, где отец со скуки взялся учить девочку латыни по "Рассуждениям" Марка Аврелия. Терпеньем легендарного правителя-стоика он не обладал, во время второго урока том полетел в окошко. Лиха беда начало: со временем Маргерит изучила латынь, древнегреческий, не считая трёх или четырёх современных языков, зачитывалась классиками в оригинале, а в области эрудиции догнала и перегнала покойную мать. Правда, попытка сдать экстерном на аттестат зрелости закончилась ничем -- хромали точные науки. Самая образованная и академичная писательница Франции по существу никакого официального образования не имела.
Несколько поэтических сборников остались мало замечены публикой, однако на долю дебютного романа "Алексис, или Трактат о тщетной борьбе" выпал большой успех. Это предразводное письмо жене от мужа, открывшего в себе гомосексуальность. Роман вышел за подписью "Марг Юрсенар". Yourcenar - анаграмма Crayencour, давно ещё сочинённая вместе с отцом. В отзывах критики главенствовало восхищение тем, как мужчина-автор понял душу мужчины, любящего мужчин. Когда выяснилось, что Марг Юрсенар женщина... скажем мягко, все удивились. У писательницы даже спросили в интервью, отчего она избрала столь скандалёзную тематику. "А вот скандалёзность для меня не имеет значения". С тех пор она подписывалась только Маргерит Юрсенар [Marguerite Yourcenar].
В том же году Мишель де Крейанкур умер от рака. Унаследовав небольшое состояние, Маргерит отправилась в путешествие по Средиземноморью. Так соблюдала она кредо отца: "Мы не отсюда. Мы завтра уедем". Была у неё любовь счастливая -- к женщине и несчастная -- к мужчине-гею, отражённая в романе "Последняя милость" [кстати, о событиях гражданской войны в Прибалтике]. А в 1937 году, в баре парижской гостиницы, она беседовала со своим спутником о Колридже, и вдруг подходит совершенно незнакомая женщина и говорит:
-- Меня зовут Грейс Фрик, я преподаю литературоведение и должна вам сообщить: вы оба ерунду городите. От первого до последнего слова.
Юрсенар ничуть не смутившись, пригласила её к дискуссии, препирались они допоздна и взаимно влюбились. Маргерит и Грейс прожили вместе в США более сорока лет, первые годы бедствовали, Маргерит перебивалась какими-то уроками... В 1948 году Грейс уехала на Рождество к родным, а Маргерит не хотела ехать. Неожиданно из Лозанны прислали чемодан, который она забыла в отеле ещё до войны (!). И вот картина, достойная внимания: немолодая, седеющая преподавательница французского в ночь перед Рождеством проглядывает наискосок старые письма и равнодушно жжёт их в камине. Постойте, а что это за "Дорогой Марк"? Ни одного Марка знакомого не помню, а почерк вроде мой.
Марк был Марк Аврелий, а письма были написаны от лица императора Адриана, который прямо и бесхитростно, в традициях сухой латинской прозы рассказывал о себе и своей жизни. Юрсенар загорелась дописать, окружила себя литературой, поселилась в библиотеке, а когда исторические источники кончились, прибегла к сверхъестественным: магии и медитации. Даже автоматическим письмом занималась (см. М. Этвуд, "Мадам Оракул"), но забраковала "метод бреда". Уж не знаю, что больше помогло, но результат превзошёл даже самые смелые ожидания. История из времён, когда "боги Олимпа уже ушли, а Христос ещё не пришёл", удивительно легла на послевоенные европейские настроения. А человек, пытавшийся этот вакуум заполнить, став богоравным, привлёк мятущихся послевоенных интеллектуалов. Противоречивой эпохе -- противоречивый герой, а Адриан весь противоречие. Как, как это уживается в одной голове?! Трогательная эпитафия самому себе "Душенька летучая, чудная" -- и смертный приговор девяностолетнему деду и внуку, едва достигшему восемнадцатилетия. Полное отсутствие шовинизма, поклонение Греции, тяготение к Востоку -- и куча щебёнки, оставшаяся от прекрасного Иерусалима. Задыхающийся трепет любви к Антиною -- и походя "у меня появились статисты", "мне случалось его ударить"... Как? Мудрый, практичный, стремящийся к совершенствованию Адриан полностью обделён тем, чем наделён в избытке его африканский раб-опахальщик: эмпатией. Показательна сцена, где, уже умирающий, император видит своего последнего любовника, бьющегося в рыданиях, и думает: восхитительные слёзы... Я обеспечил его до конца жизни, он ничего не теряет, но плачет, значит, любит меня. Было бы соблазнительно объявить Адриана жертвой маскулинной социализации или, скорее, жестокого давления единоличной власти. Но ведь он мог отказаться! А мог ли? Отказаться -- и бросить Рим в гражданскую войну, в резню? Нет ответа. Душенька летучая...
Юрсенар нередко обвиняют в мизогинии, приводя как аргумент отсутствие значимых женских образов. Так вот, в "Воспоминаниях" фигурирует приёмная мать Адриана, Помпея Плотина. Исторически это незаурядная персона, основательница соцзащиты сирот и незаконнорожденных, например. Но Юрсенар из этого образа сотворила поэму, сочетание естественности, непринуждённости и светлого разума, притом без идеализации. Эрудиция Плотины роднит её с покойной матерью писательницы...
Второй большой роман Юрсенар в русском переводе называется "Философский камень", но алхимику Зенону удался лишь первый этап, так называемое "чёрное делание" -- L'Œuvre au noir, что и стало заглавием книги. Только начинаю читать, зато смотрела фильм, сценарий которого писательница безоговорочно одобрила. Да, Ренессанс удался. Потом три ночи заснуть боялась, отменное кино, отменное.
Шестидесятые годы отмечены в биографии Юрсенар чёрным цветом. Тяжело заболела Грейс Фрик, и Маргерит, ухаживая за нею, отменила все любимые путешествия. Как забавно пишет биограф, считается, мол, все писатели эгоисты, но это утверждение стоит пересмотреть. Да уж. Писатели, возможно, и эгоисты, а вот писательницы... В эти годы вышли двухтомные воспоминания, несколько новелл - одна из них, "Anna, soror...", стала основой всеобщего убеждения, что писательница в детстве стала жертвой инцеста. Серьёзные биографы утверждают, что это не так. В 1979 году Грейс не стало. Юрсенар осталась одна в коттедже на острове Маунт-Дезерт.
А в 1980 многолетние дискуссии академиков закончились тем, что во Французскую Академию впервые в истории выбрали женщину. Маргерит Юрсенар. Первым её чувством было возмущение. Согласно вековому ритуалу, на посвящение в академики следовало являться в зелёном мундире, в треуголке и получать в дар шпагу. "Я! В мундире! В треуголке! Они там с ума сошли! - возмущалась романистка, - А шпага? Пусть бы сразу вручили кинжал, я зарежусь не сходя с места!" Помог Ив Сен-Лоран, который сшил единственный в своём роде юбочно-брючный комплект из чёрного бархата, и в этом наряде госпожа академик произнесла тронную речь: «Нельзя утверждать, что во французском обществе, где так сказалось влияние женщин, Французская академия отличалась каким-то особым женоненавистничеством, просто она сообразовывалась с обычаями, которые охотно возводили женщину на пьедестал, но еще не позволяли пододвинуть ей кресло».
Слава, путешествия, новые книги... Но к известности всегда прилепляются паразиты. Некто Джерри Уилсон, тридцатилетний журналист и фотограф, появился на острове за год до смерти Грейс. Его радушно приветили, он помогал с последней медицинской помощью, с похоронами, и впоследствии стал спутником Маргерит в её странствиях по Азии и Африке. "Это любовник!" - провозгласило общественное мнение, но Юрсенар исполнялось восемьдесят, а Уилсон был открытый гей. Отношения между ними напоминали - римское усыновление. С той лишь разницей, что писательница была подобна Помпее Плотине, а вот Джерри не хватило Адрианова благородства. Он пьянствовал, растрачивал состояние своей покровительницы, беззастенчиво поднимал на неё руку. И умер, умер от СПИДа в 1986, а Маргерит пережила его на год. К смертному ложу Юрсенар приехали её французские друзья и подруги, чтобы последнее, что больная слышит в жизни, был французский язык. Так она пожелала.
Душенька моя, летучая, чудная,
Гостья тела и спутница,
В какой теперь уходишь ты,
Унылый, мрачный, голый край,
Забыв веселость прежнюю?