Лучшие рассказы Домбровской вышли в сборники «Люди оттуда» („Ludzie stamtąd“, 1925) и «Признаки жизни» („Znaki życia“, 1938).
Крупнейшее произведение писательницы — тетралогия «Ночи и дни» („Noce i dnie“; 1932—1934), в которую входят романы «Богумил и Барбара», «В вечной тревоге», «Любовь», «Ветер в лицо».
Переводила английскую, датскую, русскую литературу.
Издания на русском:
Люди оттуда / Пер. М. Е. Абкиной. М.; Л.: Госиздат, 1928. 190 с.
Рассказы. Москва, 1957
Ночи и дни: Роман: В 2 т. / Пер. Е. Усиевич; Вступ. ст. Я. Станюкович. Т. 1—2. Москва, 1964
Избранное / Сост. и предисл. Я. Станюкович. Москва: Прогресс, 1974. 526 с. (Библиотека польской лит.)
Утренняя звезда: Рассказы / Сост. и предисл. С. Соколова. Москва: Художественная литература, 1983. 396 с.
Я прочитала сборник ее рассказов "Дике зілля" на украинском. В него вошли рассказы, начиная с конца 1910-х до начала 1950-х, так что показана Польша разных лет - между мировыми войнами, во время и после Второй мировой.
Из аннотации к роману "Ночи и дни", вошедшему в классику польской литературы: "Жизнь, по Домбровской, прекрасна. Это красота проявляется в богатой и многообразной природе, в высоких взлетах любовного чувства, обогащающего человека, в труде и во всем прекрасном, что окружает нас."
В принципе, о короткой прозе Домбровской можно сказать то же самое: чувствуется, что писательница любит жизнь и ощущает ее красоту, даже когда она пишет о грустном и трагическом - о смерти ребенка или о разрушенной после войны Варшаве. Мне больше всего понравились те ее рассказы, место действия которых происходит в деревне Русоцин ("Дике зілля", "Луція з Покутиць", "Ніч понад світом", "Перемога Діонізія"). Персонажи в этих рассказах пересекаются - второстепенная героиня одного становится главной в другом. Таким образом вырисовывается отдельный мирок, со своими страстями, бедами и радостями, не идеальный, но зато живой. Она не пытается выводить положительных персонажей, ее героини и герои вообще далеки от идеала - это может быть ксёндз, тяготящийся своими обетами, солдатка, изменяющая ушедшему на войну мужу, или девушка, "потерявшая венок" до свадьбы. И даже людям с самой дурной славой или совершившим, с точки зрения общества, тяжелые грехи, писательница по-своему сочувствует. Отдельно удивило, что она еще в ранних рассказах свободно пишет о добрачных и внебрачных связях - наверно, это было смело для Польши 1920-х, пишет не то чтобы одобрительно, но по крайней мере без осуждения.
Я прочитала сборник ее рассказов "Дике зілля" на украинском. В него вошли рассказы, начиная с конца 1910-х до начала 1950-х, так что показана Польша разных лет - между мировыми войнами, во время и после Второй мировой.
Из аннотации к роману "Ночи и дни", вошедшему в классику польской литературы: "Жизнь, по Домбровской, прекрасна. Это красота проявляется в богатой и многообразной природе, в высоких взлетах любовного чувства, обогащающего человека, в труде и во всем прекрасном, что окружает нас."
В принципе, о короткой прозе Домбровской можно сказать то же самое: чувствуется, что писательница любит жизнь и ощущает ее красоту, даже когда она пишет о грустном и трагическом - о смерти ребенка или о разрушенной после войны Варшаве. Мне больше всего понравились те ее рассказы, место действия которых происходит в деревне Русоцин ("Дике зілля", "Луція з Покутиць", "Ніч понад світом", "Перемога Діонізія"). Персонажи в этих рассказах пересекаются - второстепенная героиня одного становится главной в другом. Таким образом вырисовывается отдельный мирок, со своими страстями, бедами и радостями, не идеальный, но зато живой. Она не пытается выводить положительных персонажей, ее героини и герои вообще далеки от идеала - это может быть ксёндз, тяготящийся своими обетами, солдатка, изменяющая ушедшему на войну мужу, или девушка, "потерявшая венок" до свадьбы. И даже людям с самой дурной славой или совершившим, с точки зрения общества, тяжелые грехи, писательница по-своему сочувствует. Отдельно удивило, что она еще в ранних рассказах свободно пишет о добрачных и внебрачных связях - наверно, это было смело для Польши 1920-х, пишет не то чтобы одобрительно, но по крайней мере без осуждения.